— В Праге-то ладно, а тут, подумаешь, только районная!

Такие разговоры продолжались довольно долго, потом я услышала, что перед нами должна выступать группа родителей с детьми; родители выступили одни, без детей, и задержка произошла потому, что ждали, пока высохнет поле. Хуже, если бы мы выступали перед ними! Я просто не знала, как выйти из положения; девушки продолжали возмущаться и отказывались репетировать.

И все-таки они остались. И это моя заслуга. Вовсе не потому, что я была так уж красноречива, но мне удалось каким-то образом расколоть их, и они не объединились против меня. Критический миг миновал, и на поле вышли солдаты. Тут уж я выиграла. Началось кокетство, разговоры, обмен адресами, и когда после нашего выступления солдаты хлопали девочкам, махали руками, орали, все неприятности забылись.

— Ничего подобного, я ничуть не изменилась. И спартакиадой я занимаюсь не из-за астмы, — защищалась я. — Меня всегда учили все делать всерьез.

Тут Ева подпустила шпильку.

— Стоит спросить любую из наших девочек, и каждая скажет, что ты помешалась на этой спартакиаде.

Пожалуйста, пусть так думают, спорить мне, что ли… Они собрались в Прагу гулять — посмотрим, как запоют, когда ими займутся настоящие преподаватели и девочки поедут на стадион в час «пик» в переполненном автобусе… Что скажут, когда поломаются все планы: всюду побывать, все купить, потому что везде будет полно народу и ни к чему не подойдешь. Кроме того, на репетиции будут покрикивать и гонять, как новобранцев (возможно, маминым голосом), а на головы низвергнется поток солнечных лучей или дождь.

Мама всегда говорит:

— Если во время главного выступления польет ливень, даже хорошо. Только бы не во время репетиции!

Как она пришла к этой мысли — не знаю, думаю, что на собственном опыте. Конечно, к трудностям мне не привыкать, но тут их предстоит слишком много; и у баскетболисток жизнь не сахар, но выносить все ради спартакиады? Не знаю.

Получилось так, как я и предполагала. Плюс адское путешествие в специальном поезде и опоздание. Плюс спартанское существование в помещении какой-то начальной школы. Плюс далеко до столовой. Плюс одна особо противная тренерша из краевого штаба.

— Где Богунка? — набросилась она на меня.

— Возится с подростками и женщинами. Школьную композицию готовила я.

— Ты? — Она уставилась на меня, выпучив глаза, а мне хотелось показать ей язык. Хорошо, что я этого не сделала, потому что на «гражданке» она оказалась инспектором средних школ.

Она не только была грубиянкой наподобие нашего классного руководителя, но и обращалась на «ты» ко всем без исключения.

Когда я рассказала все дома, Любош отреагировал так:

— Не повезло тебе, жаль — ты сама не участвуешь в спартакиаде.

Он держал на коленях своего третьего потомка. «Наконец-то у меня есть дети!» — до омерзения часто повторял он каждому, кому показывал своего новенького сыночка. Он подбрасывал его, а Милуш наблюдала за обоими с гордостью, и глаза ее предательски блестели. Но я-то помню, как она рыдала на лестнице!

— У нас есть один такой боров — командир отделения. Так вот, в одной композиции я у него стою на плечах. Ну, я ему покажу, я ведь тоже не пушинка!

— Любо! — ужаснулась Милуш, противная, как всегда. — Что за выражения, ты не в казарме!

— Подумаешь! — отреагировала я. — Я что, в первый раз в жизни слышу слово «боров»? Я тоже кое-что знаю. И вообще, служба в армии пошла ему на пользу, — ты посмотри, как он загорел.

— Да, — согласился Любош, — из-за спартакиады. Загар — прямо как у Катки, — хохотал муж моей сестры. — Но должен признаться, загорать в феврале — удовольствие ниже среднего.

— Однако все говорят, что солдат, участвовавших в тренировках, часто отпускали домой, а ты ни разу дома не был — пожаловалась Милуш.

Я не утерпела:

— Ты еще заплачь! Он дома, а ты сейчас начнешь реветь, что долго его не видела.

— Ленда, успокойся, — остановила меня Ева.

Когда мы возвращались в общежитие, Ева стала меня уговаривать:

— Она ведь только что родила, ты должна быть с ней терпеливой, ребенку всего шесть недель, и состояние матери физиологически естественно.

— С ума от тебя сойти можно! Ты что, всю медицину выучила наперед?

— Мне очень интересно. Надо договориться, чтобы на лето нас послали поработать в больнице — там всегда не хватает санитарок.

— Мне-то зачем? Я ведь не собираюсь в медицинский институт!

— А я бы с тобой поехала куда угодно, хоть в спортивный лагерь. В августе мама опять ляжет в больницу, и, наверное, мы в сентябре на курорт уже не поедем.

Она еще будет мне сыпать соль на раны! Я даже остановилась посреди потока спешащих людей, что было небезопасно. Хоть Ева была очень грустна, я все равно не вытерпела: