— Пантелеймон! — крикнула Марина. — Пантелеймон! Останься жив!

— Постараюсь, — буркнул я.

— Не вернешься, я тебя сама прикончу! — выпалила она. — Так и знай!

Следом раздался звук стартующего на векторном двигателе доспеха.

Очень интересное заявление. Прямо-таки интригующее. Но думать о словах Марины мне было некогда. Со скрипом и лязгом мой «Коммунист» добрался-таки до кормы. Я развернул его спиной к воде и оттолкнулся ногами от борта.

Ещё ни разу мне не приходилось нырять в доспехе под воду. Пусть все мехи и выросли из тяжеловодолазных костюмов, но давно уже не были они герметичными. Они не предназначались для сражений в водной среде.

Я нажал на кнопку, запускающую лебёдку. С обеих сторон корпуса моего доспеха выстрелили крючья с зацепами. Легко пробив днище корабля, они зафиксировали меня, не дав и дальше погружаться в океанские пучины. Но и без этого я бы не пошёл ко дну. Потому что я, как, собственно, и весь транспорт покоился на спине громадного каии. Он медленно, но верно тащил корабль в нужном направлении. И даже винты транспорта не крутились.

Значит, все наши усилия пошли прахом. Что мне, собственно, и было нужно. Отчасти, конечно, но всё же, всё же…

Каии тащил меня на спине к неизвестной цели, вместе с транспортном, забитым до отказа устаревшими меха и трупами.

— Враг уходит, — доложил штурман Акагава. — «Красный Кавказ» сократил темп огня, начинает манёвр ухода. «Гневный» сопровождает его, прикрывает от «Оитэ» и «Юнаги» огнём главного калибра. Янасэ-тюса, командир «Оитэ» докладывает, что «Красный Кавказ» разворачивает в его сторону орудия главного калибра.

— Передай Ханами-тюса и Ямасита-тюса приказ отступать, — мрачно бросил Такияма. — И «Асанаги» и «Хаяте» пусть оставляют в покое британцев. Бан-дайсё, постепенно сокращайте темп огня. Этот бой закончен.

— Что это значит? — удивился командир «Юбари». — Мы сумели основательно потрепать русских и британцев. Вскоре смогли бы вывести из строя «Хорнет», а, вполне возможно, и «Гневный». Сосредоточив усилия на «Линдере», нам удалось бы справиться и с ним, а «Красному Кавказу» вполне хватит и проблем с пожаром и доспехами духа.

— «Красному Кавказу» это не особенно мешало расстреливать нас, — отмахнулся Такияма, — нанося весьма серьёзный ущерб. Бан-дайсё, вы не хуже меня слышали доклады о потерях, «Юбари» слишком сильно повреждён, чтобы вести столь активные боевые действия. Я понимаю, Бан-дайсё, что вы хотите выжать из него всё, что можно для успешного завершения операции. Вот только мы уже её провалили.

— Почему вы так считаете, Такияма-дайсё? — поинтересовался Бан.

— Корабли прикрытия уходят, — развёл руками тот, — значит, транспорт уже в безопасности. Либо его уже прикрывают твари, живущие в воде, либо догнать его мы не сумеем. А может, и то, и другое.

Такияма как-то весь ссутулился, сдавил в кулаке рукоятку меча с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Он с треском провалил задание, теперь ему долго не видать командования как своих ушей. Очень долго придётся вновь зарабатывать былое доверие, на что уйдут годы, и далеко не факт, что ему удастся восстановить своё реноме. В общем, сегодняшним провалом он поставил крест на всей своей карьере.

И в благородную смерть сбежать Такияма не мог. Он, вроде бы, делал всё, что было в его силах, никакого позора не потерпел, а, значит, покончить с собой права не имел. Он просто своими руками обрушил всё, чего с таким трудом достигал до сих пор.

Такияма-дайсё опустил голову, чтобы не видеть больше картины его полного разгрома. Он даже не услышал, как Бан-дайсё командует всей эскадре разворот и выход из боя.

Они возвращались домой, не справившись с поставленной задачей.

Больше всего это напоминало какую-то пытку. Доспех наполнился ледяной водой. Уровень её доходил до подбородка, и когда каии, на котором стоял мой доспех, дёргался или по телу его проходила волна спазмов, мне захлёстывало лицо. Я отчаянно отплёвывался, но всё равно за время путешествия в чреве разбитого доспеха успел достаточно наглотаться солёной воды. Меня тошнило, но я держался, стиснув зубы и зажимая себе рот руками.

Каии тянул транспорт с достаточно хорошей скоростью. Я не видел, что происходило вокруг, но, судя по звукам выстрелов, звучавшим какое-то время, скорее всего, его пытались атаковать. Скорее всего, мой отряд пытался атаковать транспорт с воздуха, быть может, даже на палубу высадился, но остановить его им не удалось. И каии обороняли его теперь от всех атак и весьма успешно.

Не могу сказать, сколько времени я провёл в ледяной воде. Все эти минуты растянулись для меня в века и годы в ледяной тюрьме. Вспомнилось, что на царских каторгах практиковались подобного рода карцеры для склонных к побегам или бунтам людей. Кажется, нам о них на курсах краскомов рассказывали или комиссар на каком-то митинге вещал, ещё в Польскую, не могу точно вспомнить.