В романе Аксенова главному герою устраивают побег из тюрьмы, и он становится странником, который скитается по России с рюкзаком, в котором всегда есть миллион для безвозмездной раздачи страждущим.

Образ мифологизируется. И не только в литературе, но и в жизни.

А отношение к автографам моего героя напоминает средневековый религиозный фетишизм: шип из венца Спасителя, зуб святого Николая, письмо Ходорковского…

И ему пишут. Он получает мешки писем, так что тюремная цензура не справляется, и письма лежат у цензоров по несколько месяцев.

— Да, он получает очень много писем, — рассказывает мне Марина Филипповна. — Даже не успевает отвечать, поблагодарить людей. Передает мне целые списки адресов, чтоб я от его имени поблагодарила и извинилась за то, что он не может ответить. Я пишу в день по пятнадцать таких писем.

Люди пишут самые разнообразные: от студентов до пожилых. Некоторые дамы даже предлагают принять его после освобождения. Одна из них пишет, что она обеспеченная, и если он не захочет работать — она прокормит. Миша сказал, что получает много фотографий от женщин. И из разных республик приходят письма. Даже с Кавказа. И с Украины, и из зарубежных стран. Очень много. Вот сейчас у меня три письма есть из зарубежья. Я не знаю, как им ответить. Приходят, конечно, и от сумасшедших тоже.

— С проклятиями?

— Нет. Я таких никогда не получала. Ни разу. Ни оскорблений, ничего. Пишут: «Мы знаем, как освободить». И звонки такие бывают. Либо провокаторы, либо больные люди. И свидание в лучших традициях: у палатки, с журналом в руке, с газетой. Ну, чего там! Иногда явно больные, иногда не явно. Я первое время начинала разговаривать: «Вы знаете, там… Ну, это невозможно». Теперь отсылаю к адвокатам.

25 октября 2007 года исполнялось четыре года с момента ареста Ходорковского. Половина восьмилетнего срока. С этого момента он мог претендовать на условно-досрочное освобождение.

Если бы у него не было взысканий.

Их и не было: либо адвокаты выиграли многочисленные суды, в результате чего взыскания были сняты, либо они было сняты, поскольку истек срок давности.

До 25-го оставалось десять дней, когда ситуация изменилась. Он получил выговор за то, что не заложил руки за спину во время прогулки. Платон Лебедев тоже получил выговор, за неделю до истечения половины срока.

В одной камере с Ходорковским тогда сидел угонщик-рецидивист Игорь Гнездилов, который тоже рассчитывал на УДО. За три года до описываемых событий Игорь познакомился с заключенной по имени Светлана, завязалась переписка. В общей камере на 15 человек, где тогда сидел Гнездилов, можно было найти посредника и договориться с тюремщиками о свидании с дамой. Требуемая сумма, полторы тысячи рублей, вскоре была выиграна в буру, и свидание состоялось. Оно не прошло бесследно.

Вскоре его «жену» увезли на этап в Хабаровский край, там, в зоне, она родила мальчика. Они могли жить в доме малютки при зоне, но 11 марта 2008-го ребенку исполнялось три года, и в соответствии с законами этой страны, его должны были отправить в обычный детдом на воле, а мать вернуть в зону досиживать срок.

Если бы Игорь не вышел по УДО, его первый ребенок отправился бы в детдом.

Когда арестанты шли по коридору в баню или на прогулку, выйдя из камеры, они получали от конвойного команду «Руки за спину!». Только выполнив ее, заключенный имел право двигаться вперед. В первое время после перевода Ходорковского из Краснокаменска это правило выполнялось четко, но вскоре сотрудники СИЗО расслабились: одни требовали держать руки за спиной, другие позволяли идти обычным «вольным» шагом.

«15 октября 2007 года утром нас, как обычно, повели на прогулку, — рассказал Игорь в интервью журналу «Власть» уже после освобождения, летом 2008-го. — По коридору шли в обычном порядке: охранник, Михаил Борисович, за ним я и сзади еще один охранник. Кто из нас и в каком положении держал при этом руки, я, честно говоря, не помню. Во всяком случае, я точно помню, что никаких команд во время движения нам не поступало, и никаких инцидентов в связи с этим не было. После прогулки Михаил Борисович уехал в прокуратуру, а через некоторое время после его отъезда за мной пришли».

В оперчасти СИЗО от Гнездилова потребовали написать в объяснительной, что утром Ходорковский передвигался по коридору, не заложив руки за спину, игнорируя требования сотрудников администрации.

Гнездилов было отказался, но ему пригрозили, что он сам тогда лишится УДО.

И он написал.

Вернувшись в камеру, все рассказал Михаилу Борисовичу, и тот его простил.

«Он ответил, что понимает меня и зла на меня не держит, — вспоминал Игорь. — Не знаю, что он думал на самом деле, но на наши отношения мой поступок никак не повлиял».

Претендовать на условно-досрочное освобождение Михаил Борисович смог только летом 2008-го.

6 апреля 2006 года был задержан вице-президент НК «ЮКОС» с полномочиями президента, бывший адвокат Михаила Ходорковского Василий Алексанян. Вице-президентом он проработал пять дней. Его обвинили в хищении и легализации акций дочерних компаний ВНК.

Истинные причины ареста, разумеется, были другими.

— Алексанян попытался по указанию тогдашнего руководства «ЮКОСа», сидевшего в Лондоне, возглавить московскую контору, — рассказывает мне Василий Шахновский. — Его предупреждали, его вызвали на допрос и в присутствии адвоката, следователь сказал: «Уезжайте, и мы не будем предъявлять к вам претензий. Если вы останетесь, мы предъявим к вам претензии». Это в присутствии адвоката было! Тогда уже стало понятно, что власти ни перед чем не остановятся. Ему в лоб следователь говорил, что мы вас арестуем, если вы останетесь. Уедете — даже возбуждать дело не будем, предъявлять обвинение не будем. Ну, Вася — человек горячий. Остался. Ему и вкатили.