Я попала в Управление делами. Миша меня туда определил, как я поняла позже, чтобы мне было легче сориентировать в компании и в дальнейшем определить, где бы я сама себя лучше видела. Да и время было на меня посмотреть и у меня проявить себя.

Я не ходила к нему в приемную, не сидела там, зачем мне это надо? Низкий поклон, ты взял меня на работу, на хорошую зарплату, и я готова сделать все, чтобы не подвести тебя. Как бы мне ни было тяжело.

А мне было очень тяжело. Я не коммуникабельна и очень тяжело входила в коллектив. Он был очень своеобразный и неординарный. Новых людей не принимали с распростертыми объятиями. Были моменты, когда я приходила и говорила мужу: «Все, больше не могу. Не могу там работать». Он: «Ну, ты на секунду представь, что ты сейчас оттуда уволишься. Ты понимаешь, что тем самым ты подведешь Мишу?» Я говорю: «Да, наверное, понимаю». «Иди и работай».

Мы с Мишей несколько раз встречались при его передвижениях внутри здания. Есть люди, обладающие достаточным капиталом, которые даже внутри своей компании, внутри своего здания, боятся перемещаться без охраны. Миша не относится к этой категории.

Он мог запросто идти по зданию, открыть любую дверь, и неожиданно войти, не зная даже что там за подразделение сидит. Подойти к любому сотруднику, которого, возможно и не знал. «А чем вы занимаетесь? Расскажите в двух словах о вашей работе. Вас что-то тревожит? Вас устраивает питание?»

Как-то раз я выходила из офиса. Возвращаюсь, а мне говорят: «А Ходорковский только что у нас ходил, с людьми общался». Это было, когда мы в новое здание переехали. Вот так он подходит, спрашивает. А потом делает выводы. Мне рассказывали про человека, которого он так расспрашивал про работу. А потом вызвал начальника управления и говорит: «Я не понимаю, чем у тебя этот человек занимается. По-моему, то, чем он занимается, таких денег не стоит. Он вообще непонятно, чем занимается. Может быть, ему добавить работы?».

Были у него такие выходы в люди. И нередко.

— Боялись этих выходов? — спрашиваю я.

— Боялись. Боялись, конечно. И любое совещание будоражило руководство, тех, кто туда шел, потому что я бы не сказала, что он мягкий человек. Он жесткий руководитель. И мне это импонировало. Я считаю, что человеку только дай расслабиться. Менталитет такой российский. Человек начинает сразу расслабляться. Демократия должна быть, но до определенного предела. Если бы не эта жесткость в управлении, не было бы компании. Есть масса людей, которые, имея капиталы, не смогли развить ничего.

К нему приходило много людей со своими бизнес-планами. В том числе из наших, выпускников Менделеевки. В большинстве случаев он отказывал. Естественно, они были обижены. Они рассчитывали на то, что знают его лично, придут, покажут бизнес-план, и он даст средства на развитие. Но Михаил Борисович без предварительной проработки поступившего материала никогда не отказывал. Такие люди, как Михаил, всегда попытаются развить то, что будет новаторским.

В «ЮКОСе» я встречала много знаменитых людей. Говорят, много было обиженных на Мишу за отказ в финансовой поддержке. Но как может человек бизнеса давать всем подряд, даже если ты знаменитость? Что тогда будет с его бизнесом?

У него был абсолютно деловой подход. В противном случае компания бы развалилась. Это искусство ведения бизнеса, потому и компания стала лидером российской отрасли и не только нефтяной, а компанией номер один по всему: по капитализации, по обороту, по прибыли. Это слаженная команда, потому что он сумел ее собрать.

Этот ролик долго лежал на сайте пресс-центра адвокатов Ходорковского под названием «Как все начиналось» [116] . И конечно, он есть в интернете: http://www.youtube.com/watch?v=cYGA5sIhWhc.

Итак, февраль 2003-го. Москва. Кремль. Встреча президента Путина с промышленниками и предпринимателями.

Выступает Ходорковский. Наглядно, со слайдами. Такие «презентации» он будет устраивать даже во время второго процесса в Хамовническом суде. Эта называется «Коррупция в России — тормоз экономического роста».

— Еще более опасным является, что на базе существующих тенденций формируются представления нового поколения о том, что им придется ожидать во время своей трудовой жизни, — говорит он Путину. — Если вы посмотрите на следующий слайд, вы увидите, что в институт, который у них считается готовящим кадры для наиболее богатой отрасли, для нефтегазовой, это Губкинский институт, конкурс на одно место составляет чуть больше двух человек, зарплата специалиста после окончания этого ВУЗа составляет 450–500 долларов. В тоже время в Налоговой Академии конкурс на одно место 4–5 человек, а зарплата специалиста после окончания, официальная зарплата специалиста — 150–170 долларов. В Государственном университете управления ситуация еще более выпуклая. Молодое поколение является прагматичным, и если мы даем ему такие ориентиры, то нам об этом, наверное, стоит подумать. [117]

Посмотрим на следующий слайд. Масштабы коррупции в России оценивают эксперты четырех организаций. Приблизительно одинаково, в районе 30 миллиардов долларов в год. Это 10–12 % ВВП. Хочу обратить внимание, что налоговая нагрузка составляет у нас в районе 30 % ВВП.

— Потом по поводу вузов, да? То, что конкурс в Университет управления 5–6 человек на место, а в Налоговой академии 4–5, а в институте, где готовят специалистов для энергетики, меньше, хотя зарплата выше, — отвечает Путин. — Ну, наверное. Но вот что бы хотелось высказать: все-таки презумпция виновности наших абитуриентов — это не очень правильно.