— Смотри-ка, я, наверное, солнце затмила! — обрадовалась глупая женщина. — Подожду-ка я вечера, пусть на меня луна посмотрит.

Луна прокатилась над рекой, над урманами и прикрылась облаком.

— О! Великое Небо! Луна ослепла от моей красоты, — крикнула Суваннэ. — Наверное, мне нужно на небе жить, наверное, меня не оценят люди этого бедного стойбища.

Подслушал ее мысли Дух Болотный — Комполэн, понял сразу мелкоту ее души и решил рассорить Суваннэ с охотником, который его не боялся. Обернулся Комполэн женщиной других земель и пришел в избу Суваннэ. Вынул Комполэн из берестяного кузовка лоскуток прозрачной ткани и протянул женщине.

— Нравится? — спросил Комполэн. — Вот тебе какое платье!

— Ой! — обрадовалась Суваннэ. — Меня всю станет видно?!

— Всю, всю! — подтвердил Комполэн. — Так станет видно, что люди поймут, кто ты есть.

— Но ведь из такого лоскутка не сделаешь платья? У тебя, милая женщина, есть еще такая ткань?

— У меня нет, — ответил Комполэн. — Но ее много у Кулнэ — Женщины-Рыбы.

— Женщины-Рыбы? — выдохнула Суваннэ.

— Да! Ее ткут из лунных лучей и шороха волны те, кто обитает в реках. Если муж тебя любит, он достанет у Кулнэ волшебную ткань, а девочка Таись сошьет тебе платье.

Задумал Комполэн погубить охотника Титка. Пойдет охотник по рекам искать Женщину-Рыбу, погрузится он в реки, а там проглотит его Виткась-Обжора. И все это сделает глупая, ленивая жена. Глупость — большая помощница Злу. Исчез Комполэн, но глаз с Суваннэ не спускал.

А Суваннэ натянула на себя лоскуток прозрачной ткани и давай в реке себя смотреть. То ногу медленно так поднимет, то плечом поведет, то немного задом повертит. Здорово хорошо: задок не торчит, круглый, и передок хорош. Понравилась сама себе и пошла в гости похвастаться и разбудить в женщинах Зависть. Глупость всегда почему-то хочет, чтоб ее хвалили и завидовали.

— А это не только Глупость, — не согласилась Федора. — Каждой женщине лестно, чтоб ей завидовали, как пироги пекет, каку ягоду варит, как хозяйство ведет. Другая и умна, только в хозяйстве — прореха. От ума и мужика себе не берет — все ищет, чтоб пригожий был да богатый. — И она искоса взглянула на Лукерью. А та неотрывно разглядывала узоры и тихо-тихо вздыхала.

— Неужели пойдет?! — удивилась Манюня. — Неужели мужик пойдет ей водяную, прозрачную ткань искать?

…Идет по стойбищу Суваннэ, встречает женщин и говорит:

— Такую ткань из лунных лучей и шорохов волны ткут те, что обитают в реках. Муж мой, Титка, добудет ее у Женщины-Рыбы, Кулнэ. Как надену такое платье — стану сама повелевать Рыбами.

Засмеялись люди, пожали плечами, вернулись к своим делам. Почему Глупость имеет такую власть над Добротой и Силой, подумали люди. И еще подумали люди, если Глупость имеет власть, то, наверное, она творит только дурное и непристойное.

— Ты, наверное, уже не любишь меня, — сказала Суваннэ вернувшемуся с охоты мужу и стала тереться о него, как река о берега, то к одному месту прикоснется, то у другого притихнет. — Ты, Титка, видно, привел меня из дальних земель, чтобы люди смеялись надо мною?

— Что с тобой? — заботливо заглядывает ей в глаза Титка, а та, потягиваясь лениво, прижимается, как яловая жирная важенка.

— Я обещала тебе сына-охотника, сына-богатыря, — надула брусничные губы мачеха. — Я подарю тебе его, если ты добудешь мне волшебную прозрачную ткань, которой владеет Женщина-Рыба, Кулнэ.

— Да разве кто знает, где обитает Кулнэ, Женщина-Рыба? Ты знаешь? — спросил Титка. — Я обошел все урманы, видел много рек и озер, но не знаю, где обитает прекрасная Кулнэ.

— Если хочешь сына-охотника, найдешь! — заявила Суваннэ.

— Эе-хай-ай! — восторженно вскрикнула Манюня и хлопнула ладонями по бедрам. — Вот это баба! Вот дурной мужик! А ты говоришь — добрый охотник?! Да он не знает, что ли, от какого такого дела баба детей родит? Какая такая здесь прозрачная тряпка нужна, чтоб детенышей народить? О господи! Да какую такую тряпку надобно, чтоб ее хайло заткнуть?

— Она же не тряпку… она же просила волшебную ткань, — растерянно глядя на Манюню, сказала Околь, — «добудь мне прозрачную ткань — рожу охотника».

— Мы на что тебя ростим?! — плюнула на пол Манюня. — Ростим тебя на то, чтоб ты глупой была? Ты не знаешь, на каком струменте играют, чтоб дите…

— Маня! — возвысила голос Федора. — Не глумись! Одни глупости у тебя на уме и вовсе нету чистоты…

— Ну какая… какая может быть чистота, — стонала Лукерья и металась по комнате, и жестко, неприятно шуршал подол ее платья… — Тяжко мне, о тяжко, господи! Шаманка, заворожила шаманка, — кольнуло сердце, забилось оно и разбухло, заперев дыхание. — Гнать тебя подальше от людей, как ведьму… Ведьма! — пронзительно закричала Лукерья и выбросила вперед руки, растопырив пальцы. — Ведь-ма! — горло ее дрожало, и дрожали ее руки.