— Только прошу руками ящик не трогать! — предупредил Интеллигент.

— Да кому твой утлый гроб нужен! — усмехнулся Боксер и харкнул под ноги.

Стюардесса, склонившись над лицом командира, пощелкала пальцами. Ни ее рук, ни ног, ни головы по-прежнему не было видно, и только белая блузка маячила перед заплывшими глазками командира.

— Боюсь, что у него начался синдром ягодично-мозжечкового ожирения, — предположила Стюардесса. — Посмотрите, он не реагирует даже на мои ножки!

— Я тоже на них не реагирую, — признался Интеллигент, как бы невзначай сталкивая руку Аулиса с ящика.

— Тогда пусть на общее благо пашет наш молодой, — великодушно позволил Боксер, глядя на звезды и зевая. — У нас тут мыслишка появилась… Надо бы подзаправиться и еще немножко полетать.

Аулис подумал, что ослышался.

— Что сделать? — переспросил он. — Полетать? А на чем вы собираетесь полетать?

— Не на этом же трухлявом ящике! — хохотнул Боксер, похлопывая сокровище Интеллигента.

— Но-но! Аккуратнее! — сделал замечание Интеллигент и просунул между ящиком и Боксером свою костлявую ногу.

— Вы смеетесь?! — взвыл Аулис. — Посмотрите, что осталось от самолета! У него даже крыльев нет! А хвост где? А в каком состоянии пилотская кабина, вы видели?

— Я же тебе говорил, — не слишком печалясь, сказал Интеллигент Боксеру и воссел на ящик, словно на трон.

— Говорил, говорил! — передразнил Боксер. — Ты-то успел нахапать. Сейчас делиться будем!

Интеллигент молча сложил из пальцев кукиш и поднес его к расплющенному носу Боксера.

— Где ваш пленник? — спросил Аулис. — Кто-нибудь видел агента?

Ему никто не ответил. Боксер зевал и чесал под мышками. Интеллигент мелко дрожал, зябко поводил плечами и бережно ощупывал свой ящик. Белая блузка листала блокнотик. Командир икал.

— Будьте здесь, — распорядился Аулис. — Я поищу агента.

Он дважды обошел фюзеляж. Из проема, откуда когда-то торчало крыло, тонкой струйкой стекала какая-то жидкость. Наверное, это был бензин. «Хорошо бы разжечь костер и дождаться рассвета», — подумал Аулис, подставляя ладонь под струю. Поднес ее к носу, понюхал. Жидкость пенилась и пахла мылом.

Вдруг кто-то сильно толкнул его в спину. Чтобы не разбить себе лоб, Аулис выставил вперед руки и уперся в обшивку фюзеляжа.

— Кто тут?! — раздался испуганный крик за его спиной.

Он обернулся. Размахивая руками, перед ним стоял Соотечественник. Аулис подумал, что агент напал на него с кулаками, и принял боксерскую стойку. Но Соотечественник, продолжая беспорядочно махать руками, вовсе не думал наступать.

— Кто здесь?! — взволнованно повторил Соотечественник.

— Я, — ответил Аулис. — Не видишь, что ли?

— Не вижу! Ничего не вижу!

— Глаза поранил?

— Не знаю… Дай руку!

«Хитрит!» — подумал Аулис, но руку дал. Соотечественник схватил ее, крепко сжал и застыл. Аулис почувствовал, как холодная ладонь агента размякает и теряет форму, словно дрожжевое тесто.

— Прошу тебя, — с мольбой произнес агент. — Не кричи на меня!

— Я не кричу, — удивленно ответил Аулис. — С чего ты взял, что я на тебя кричу?

— А кто это на меня кричит?

— Никто не кричит.

— Не надо, не надо, — тихо запричитал Соотечественник и захныкал.

«Наверное, он голову повредил», — решил Аулис и повел Соотечественника к ящику. Там занимался вялый спор. Стюардесса, порхая чайкой вокруг мужчин, предлагала до рассвета покемарить, и рукав блузки при этом как бы невзначай касался голой спины Интеллигента. Интеллигент хоть и вожделенно поглядывал на пустоту под блузкой, все же возражал и прикрывал ящик своим тщедушным телом.

— Не успеем мы покемарить. Уже утро. Вот-вот солнце встанет… Эй, эй! Не надо это трогать!

— Умираю от любопытства, — говорила Стюардесса, корабельной шваброй охаживая ящик. — Что там внутри?

— Какое утро? — презрительно хрюкал Боксер. — Ночь только началась!

— Позволь не согласиться, дорогой коллега! На моих часах ровно десять!

— Засунь свою тикалку жирафу в ноздрю! Мой хронометр показывает полночь!

— Не ругайтесь, мужчины! Вы оба не правы! Сейчас ровно четыре!

Аулис взглянул на свои часы. Они показывали шесть вечера, причем секунды почему-то отсчитывались в обратную сторону, словно это был альтиметр и высота стремительно падала. При виде Соотечественника, который крепко держал Аулиса за руку, Боксер свирепо осклабился.