Единственное, что не вписывалось в эту теорию, то, что местное население узнало о нашей «скупости» еще до того, как стали появляться подобные статьи. В конце концов, британцы из высшего общества и среднего класса приезжали на Манхэттен уже более двух столетий, стараясь при этом истратить как можно меньше денег. Брайн Макнолли, ресторатор-кокни, обожал рассказывать историю, как в одном из его заведений английская аристократическая пара решила отпраздновать свою свадьбу вскладчину с приглашенными гостями. «У них был стол на 26 человек в центре ресторана, — вспоминал он, — и когда им принесли чек, краснеющая невеста, встав, сказала: «Итак, кто заказывал утку? Ты, Чарльз? С тебя 12,95$. Так, а кто заказывал две Маргариты?» Это было невероятно. В день своей собственной свадьбы!»

Его светлость Энтони Хейден-Гест также приложил руку к тому, чтобы люди еще больше уверились в том, что мы «скупердяи». По словам Грейдона, он поссорился с Энтони из-за того, что Животное в буквальном смысле обокрал его сына. История гласит, что однажды, когда Энтони гостил в поместье Грейдона в Коннектикуте, во время прогулки один из четырех детей Грейдона, Макс, заметил, как в ручье блеснула монета.

— Папа, смотри. — Он показал на блестящий объект. — Это 25 центов.

— Где? — Энтони взволновался.

— Там, — ответил Макс, указав точное место.

Увидев монету, Энтони сразу кинулся в реку, схватил 25-центовик и запихнул в карман.

— Разве ты не собираешься отдать ее моему сыну? — осведомился Грейдон.

— Конечно, нет, — ответил Энтони. — Кто успел, тот и съел. [91]

Но если местные жители всегда знали, какие мы все «попрошайки», из-за чего вдруг произошел такой резкий спад нашей популярности? Думаю, из-за того, что нас стало слишком много. Пока нас было раз, два, и обчелся, ньюйоркцы терпели, но когда мы заполонили улицы, им это надоело. Согласно официальной статистике в Нью-Йорке проживает 28 740 британцев. [92] Однако по данным Британского консульства эта цифра намного выше и достигает приблизительно 200 000 человек, причем с каждым годом она неизменно увеличивается. Среди всех эмигрантов из Западной Европы, живущих в Нью-Йорке, британцы идут вторыми после ирландцев, и приблизительно 1200 из них каждый год становятся постоянными жителями США. Цифра взята из нью-йоркского департамента планирования. Чем не второе британское вторжение?!

Уэст-Виллидж буквально нашпигован «бледными сынами Альбиона». За один свой обычный рабочий день я мог столкнуться с дюжиной людей, с которыми учился либо в Оксфорде, либо в Кембридже. Пока я жил на Манхэттене, меня не покидало ощущение, что я вновь оказался в университете, особенно из-за того, что по размерам моя квартира напоминала конуру, в которой я жил, когда учился в колледже. В небольшой забегаловке «Чай и симпатия» на Гринвич-авеню было постоянно столько знакомых лиц, что в мою душу закралось подозрение, а не имеется ли здесь секретного прохода, соединяющего это место со «192» — модным бистро в Ноттинг-Хилл-Гейт.

В самом «Конде наст» британцев было столько, что даже пошли слухи, будто «Управление по вопросам иммиграции и натурализации» подумывает об открытии целого отдела для отслеживания тамошней ситуации. Б о льшая часть главных редакторов Сая Ньюхауса были британцы, в том числе Тина Браун, Анна Уинтур, Джеймс Трумэн, Гарольд Эванс, Анти Дисней и Мэнди Норвуд, которые, в свою очередь, привезли за собой огромное количество соотечественников. Неудивительно, что «Гламур», дойная корова империи «Конде наст», произносится на английский манер.

Один случай убедил меня в том, как, оказывается, много моих соотечественников проживает в Нью-Йорке. Произошло это в 1999 году на День независимости. Я сидел в баре «Сансет-Бич», отеле-ресторане в Хэмптонсе, когда неожиданно меня осенило, что, возможно, британцев здесь больше, чем американцев. По правде говоря, «Сансет-Бич» располагается на Шелтер-Айленд, небольшом участке земли, который практически представляет собой британскую колонию. И в тот момент, когда фейерверки осветили небо, отмечая поражение Британии от рук американцев, я решил рискнуть. Я начал повторять: «In-ger-lernd, In-ger-lernd, In-ger-lerrrrnd…» [93] Через 30 секунд ко мне присоединилось столько людей, словно мы были на стадионе Уэмбли во время финала за Мировой кубок против немецкой команды.

Вряд ли будет преувеличением сказать, что британцы для ньюйоркцев то же, что австралийцы для жителей Лондона — какое бы особое место мы ни занимали однажды в их сердцах, теперь там обитает лишь одно желание — чтобы мы поскорее убрались восвояси. Они больше не могут выносить, как эти «лайми» [94] жалуются на то, какой отвратительный шоколад в Америке. Если он нам не нравится, то мы знаем, куда можем его засунуть. Каждый день в аэропорту Кеннеди самолеты извергают из себя тысячи любителей халявы из Британии, большинство из которых начинают жаловаться на отсутствие «мармита» [95] и «Эйч-Пи соуса», [96] не успев даже пройти иммиграционную службу. И ведь их никто сюда не звал. Сколько раз мне приходилось слышать, как местные жители говорили британцам: «Послушайте, мы уже выставили вас один раз в 1776 году. Не заставляйте нас делать это снова».

Таким образом, ньюйоркцы начали ставить нас в один ряд с французами, итальянцами, греками, испанцами и немцами. Там, где однажды мы наслаждались привилегированным положением по сравнению с соседями по материку, нас теперь воспринимали как «евротраш». Однажды я попытался высказать коллеге из «Вэнити фэр», как это неуместно, процитировав знаменитый заголовок «Шторм в Проливе — Континент изолирован». Он вежливо рассмеялся и спросил, о каком проливе я говорю. Он даже представления не имел о том, что Британия расположена на островах и отделена от остальной Европы морским проливом.