Однако, прождав полтора часа, я неохотно признался себе, что она вряд ли появится. В эту минуту я действительно пожалел о своих деньгах. Эта стерва просто меня обокрала! Закипая от злости, я отправился в постель.

В 5.15 утра меня разбудил звонок в дверь. Это была ____, хотя в женщине, проковылявшей в мою квартиру, было трудно узнать «Острую перчинку». Ее платье было покрыто отвратительными коричневыми пятнами, а под носом виднелись следы от двух высохших струек крови. Ее волосы находились в таком состоянии, словно последние четыре с половиной часа она провела на палубе парома, пересекающего Ла-Манш.

— О, Тоби, — закричала она, — этот сукин сын ограбил меня. Он продал мне стиральный порошок. — Она указала на следы крови под носом. — Но я знаю парня, он живет за углом, у которого мы можем достать по-настоящему хороший марафет. — Она приняла кокетливую позу. — Ты не мог бы дать мне еще 250 долларов?

Я больше никогда не ходил на свидание с ____.

Бурная светская жизнь не слишком хорошо отражалась на моей репутации в «Вэнити фэр». В основном сотрудники журнала были либо женаты, либо находились в серьезных длительных отношениях и мало интересовались суматошной жизнью Манхэттена. Поэтому к любому, кто каждый вечер отправлялся развлекаться, они относились с легким подозрением. В конце концов, кто, кроме бесполезных бездельников, может растрачивать свою жизнь, посещая модные вечеринки? Побывав на одной из них, можно считать, что вы побывали на остальных, не так ли?

Но это была не единственная моя проблема — еще я никогда не мог запомнить, как кого зовут. Как только я появился в редакции, Эйми Белл подчеркнула, насколько важно знать всех своих коллег по именам. Она рассказала известный случай о съемках «60 минут» сюжета с Тиной Браун. Судя по всему, та решила устроить для ведущего программы экскурсию по издательству и впервые за все время своего руководства приветствовала каждого сотрудника по имени. Стоит ли говорить, что некоторых из них она назвала неправильно.

Поскольку в издательстве я появлялся каждый день часам к одиннадцати, источая алкогольные пары и страдая от ужасного похмелья, то к своему кабинету я вынужден был пробираться сквозь строй сияющих свежестью сотрудников, каждый из которых выкрикивал мне «Привет, Тоби». Мне следовало бы им ответить «Привет, такой-то» в зависимости от того, кто это был, но я не хотел рисковать на случай, если мог ошибиться с именем. Поэтому я лишь бормотал «Привет» в надежде, что они не поймут, знаю я их имена или нет. Но думаю, никто из них не питал иллюзий на мой счет — и они были правы.

Мэтт Тирнауэр не мог отказать себе в удовольствии, чтобы не поприветствовать меня словами «Лорд Янг». Когда я подавал новую заявку на кредитную карточку «Американ экспресс», то указал в ней в качестве своего адреса Мэдисон-авеню, 350, из-за чего мои ежемесячные отчеты по балансу стали приходить в офис «Вэнити фэр». Вскоре Мэтт перехватил один из них и пристал ко мне с требованием объяснить, почему он был на имя «Достопочтенного Тоби Янга». Пришлось объяснить, что мой отец лорд. Эта новость его ошеломила — для него я был типичным представителем среднего класса. Но потом он стал называть меня либо «Лорд Янг», либо «Маленький лорд Фоунтлерой», либо «Ваша светлость». Я пытался втолковать ему, что являюсь всего лишь сыном пожизненного пэра и поэтому действительно принадлежу к среднему классу, но все без толку. Все время, что я проработал в журнале, он продолжал называть меня «Лорд Янг», иногда даже склоняя голову в насмешливом поклоне. В любом случае это также вряд ли положительно отразилось на моей профессиональной репутации в издательстве.

К счастью, «Вэнити фэр» был далек от демократии, поэтому, пока главному редактору нравилось иметь меня под рукой, мне было безразлично, считают ли меня остальные фигляром из высшего общества. Главное — не испортить отношений с 600-фунтовой гориллой, сидящей в угловом кабинете. Мэтт и Эйми неоднократно пытались мне вдолбить, что пока Грейдон на моей стороне, со мной все будет в порядке.

Мне следовало их послушать.

Цепочка событий, приведших к ухудшению наших с Грейдоном отношений, началась с того, что он заметил меня на шоу Кельвина Кляйна во время Недели моды. Самая большая моя проблема, связанная с показом весенней коллекции (довольно странно, что осенью проводят показ весенних коллекций), была не в том, что происходило на каждом шоу, а в том, как туда попасть. Поэтому я обратился за советом к Элизабет Зальцман.

— Во-первых, лишь одно из них заслуживает внимания — шоу Кельвина, — сообщила она. — Поверь, побывав на одном из них, в другой раз тебе уже не захочется туда идти, разве только ты будешь вынужден это делать.

Это звучало разумно. Но каким образом я могу получить билет?

— Забудь о первом ряде, — сказала она, делясь коллективной мудростью, накопленной в недрах индустрии. — Тебе нужно попасть за кулисы. Ведь ты же хочешь поглазеть на обнаженных девочек, правильно?

Черт побери, именно этого я и хочу!

Она пообещала достать пропуск с полным доступом, а тем временем провела со мной ликбез по «пищевой цепочке» в мире моды. После закулисья на втором месте находился первый ряд, но только если там не было фотографов, которые загораживали обзор. За ним следовал не второй, а третий ряд. На втором очень часто вид заслоняли головные уборы тех, кто сидел впереди, тогда как третий ряд находился на небольшом возвышении. Потом шли места в проходе и самыми последними в списке — унижение, на которое можно было пойти только в самом безвыходном положении, — шли стоячие места.