Если Джим не может справиться с этим дерьмом, то это – не вина Девины… и не ее проблема.

Глава 32

Мэлс проснулась, почувствовав руки, путешествующие по ее животу и ниже, между ног. Все еще полусонная, она в темноте перевернулась на спину, к теплым, ищущим губам Матиаса. В мгновение ока они вернулись туда, где пробыли большую часть ночи, тесно прижимаясь друг к другу, жар нарастал в ее лоне, напряжение – в животе.

Когда ее любовник начал спускаться, смахивая покрывала в сторону, он нашел ее грудь и начал посасывать, пока его талантливые пальцы бродили там, где она хотела.

Осознание, что она скоро потеряет Матиаса, придало остроту ощущениям, будто ее тело понимало то, на чем застрял разум: наслаждайся мгновением, потому что воспоминаниям придется жить очень, очень долго.

Было сложно представить, что она сможет пережить подобное с кем-то другим.

– Кончи для меня, – потребовал он, лаская сосок.

От разрядки Мэлс сжала ноги вокруг его руки, пленяя его в себе, от содроганий бедер ее лоно потиралось о его запястье в нужном месте.

Она выдохнула его имя в темноту и замерла, приятное покалывание оргазма задержалось после первой волны удовольствия, и Мэлс открылась ему, надеясь ухватиться за парящие ощущения, увековечить их.

Но, конечно же, улетучились быстро.

Настоящая жизнь не приходит с вечностью.

Когда Матиас потерся носом о ее горло и прижал к своей груди, Мэлс захотела, чтобы он тоже был раздетым, но каждый раз, когда она пыталась снять его футболку или просто запустить под ткань свои руки, он вмешивался.

Открыв один глаз, она застонала, заметив время. Шесть тридцать.

Ночь подошла к концу.

Дерьмо, она вот-вот расплачется.

И, черт возьми, она забыла сказать маме, что не придет ночевать. Она также осталась без машины. И не хотела ехать на работу.

Отличное пробуждение, ничего не скажешь.

– Мне лучше начать собираться, – сказала она хрипло.

– Ага. – Матиас ослабил свои объятия, прижался к ее губам в поцелуе, а потом полностью отстранился.

Пришло ли время, гадала она. Время для него сдержать обещание?

– Как насчет ужина? – вместо этого спросил он.

Ее лицо озарила такая широкая улыбка, которая вполне могла бы вспышкой осветить всю комнату.

– Договорились.

Осознание того, что она увидит его через двенадцать часов, значительно облегчило рутину в виде ванной комнаты и одевания, и потом он, как джентльмен, проводил ее до двери, по-прежнему одетый в футболку «Хэйнс» и боксеры.

Когда они замерли на проходе, Матиас, казалось, хотел что-то сказать… но потом позволил своим действиям говорить за себя: он одарил ее таким долгим и глубоким поцелуем, Мэлс решила, что они уже никогда не вдохнут воздуха.

Мэлс ушла, пока была еще способна на это, а спуск на лифте казался вечным.

Снаружи, на обочине, она с радостью обнаружила ожидающую цепочку такси, несмотря на семь утра.

Сев на заднее сиденье одного из них, она посмотрела в глаза водителя в зеркале заднего вида. – Два сорок два на Пайн-вэй.

– В пригороде, верно?

– Да.

Он кивнул и поехал без лишних слов. Спасибо, Господи.

Когда они повернули на съезд в сторону Северного шоссе, вливаясь в пригородный поток машин, который только начинал разрастаться, она рассматривала город с возвышенности шоссе. Была в городском пейзаже некая красота, высотки отражали розовые и персиковые лучи солнца зеркальными поверхностями, дороги были относительно свободны, день только начинался, отчего центр города выглядел совсем молодым.

Но, с другой стороны, после ночи секса и обещания ужина, вероятно, в ее крови было столько эндорфинов, что она не могла видеть мир только как на туристической открытке.

Ее блаженство начало угасать только в тот момент, когда они доехали до высокого железного ограждения кладбища «Сосновая роща».

«Что бы ты ответила, если б я сказал, что верю в Ад. Не с религиозной точки зрения, а потому, что был там».

Мэлс закрыла глаза, стресс поднялся вверх по ее позвоночнику и устроился на затылке.

«И думаю, меня отправили обратно, с какой-то целью. Не знаю, с какой, но собир а юсь это выяснить. Может, это второй шанс...»

Матиас выглядел абсолютно сумасшедшим, когда говорил все это. Он, казалось, был твердо уверен в том, что говорил, и когда она смотрела на него, в его глаза, то была близка к тому, чтобы тоже поверить.

Но, может, так и бывает со всеми сумасшедшими. Они были как все нормальные за исключением выделяющейся, разрушительной особенности – их восприятие реальности кардинально отличалось от всех остальных.