— Дернуть один раз веревку, — ответил Коля Головешкин.

— Выходи наверх.

— Три раза.

— Продолжай спуск.

— Два раза. Потрясти, не дернуть.

— То-то же. Стой на месте!

— Потрясти три раза.

— А если дернут раз и потрясут. Что приказывают сверху?

Головешкин не мог вспомнить.

— Идти вправо, — ответил Климов. — Дернут два раза и потрясут — влево.

— Водолаз дает сигналы наверх. Дернул три раза.

— Просит поднять наверх.

— Из чего сделан гидрокостюм? Кто знает.

— Я, — отвечал Климов. — Водолазная рубаха из трех слоев: тифтик, шелковистая резина и доместик. Тифтик — вот она, очень прочная ткань, с изнанки — тонкий слой каучука. Доместик тоньше, нежней. Что еще? Водолазные грузы — это свинцовые отливки весом в пуд, галоши — из толстой кожи, с деревянными стельками и свинцовым подошвами — под десять кэгэ. Но в воде всё это легче перышка…

— Верно. А вот что вы будете делать, если вдруг захочется…

(Несколько фраз замарано черным — Р.С. Приписка: натужный юмор! Тоже мне, Ильф-Петров!)

Саша Иннокентьев отвез на «Волге» троих добровольцев в теплую комнату в Управлении строительства, где продолжали беседовать далее. Выяснилось одно скверное обстоятельство — декомпрессионной камеры нет, водолазов будут вытаскивать медленно, по мере их привыкания к давлению воды. Саша со своей демонической усмешкой откровенно сказал, что дело затеяно рискованное, на глубине может быть течение, верчение, черт знает что, время — зима, там темно, у всех, конечно, будут фонари, все будут обвязаны, но… но каждый должен трижды подумать и подписаться, что всю ответственность берет на себя. Приглашали профессиональных водолазов из Северного Морфлота, однако там затонуло на мели во льдах судно — им некогда… просят дать время… обещают через полмесяца-месяц…

— Но, как выясняется, мы ждать не можем, — продолжал Саша. — Врача специального нет, поселковый мало что «петрит». Я сам вас всех посмотрю… давление и прочее… но, если кто чувствует страх или не хочет признаться в наличии какой-нибудь болезни, лучше сказать именно сейчас!

Добровольцы молчали.

— Р-раздевайся по очереди.

Климова он смотрел последним.

— Чтобы с вами, не дай бог, ничего не случилось… да и меня потом не загнали туда, где, судя по наколкам, вы были, Иван Петрович… частота пульса — шестьдесят пять… нормально… давление — сто строк… это выше нормы.

— От волнения, — просипел Климов.

— А что с речью? Ангины нет? Откройте рот. Руки! Пальцы целые… крепкие… так. Кожных заболеваний… экземы, лишая… А глаза? Конъюктивита нет? Сильно слезятся?

— Если только обидят. Но там нет же акул? — пошутил Иван Петрович.

— Ноги. Вены. Так. Сколько поднимаете?

— Двухпудовой крещусь. Есть гиря? — буркнул коренастый Климов, картинно напрягая мускулы по всему телу.

— Одевайтесь, — разрешил инструктор. — Мы подвесим водолазный трап до глубины двенадцать, вас будут подвозить уже одетыми в теплом автобусе, чтобы сразу в воду… вода же теплая в сравнении… лед в майне будем все время дробить… компрессор исправен, я проверял… вас буду страховать лично сам… Я бы тоже полез, но врачи говорят: сердце загнал… лазил как-то на Эльбрус… — Саша отмахнулся, как от мухи. — Остальное зависит только от вас. — И глянув на Климова, кивнул. — Завтра. Снаряжение разного размера… примерьте… Кстати, оно чистое, полностью дезинфицировано… Насчет еды — не позже двух часов до погружения, сами понимаете… Но повторяю, если есть сомнение в себе — откажитесь. Особенно вы, Иван Петрович… не нравится мне ваше дыхание…

— Я здоров, здоров, — хмуро подтвердил Климов. — Сорвал когда-то голос… кричал много, было дело…

На том и расстались. Тренировка — с утра.

В великом возбуждении Иван Петрович вернулся в котлован. Спрыгивая с последней поперечинки лестницы, подвернул ступню, но ничего, пройдет. Сегодня после встречи с Ниной и после сбора добровольцев он был совершенно счастлив. И когда в обеденный перерыв, как всегда, собрали комсомольцев для какого-то разговора, он сел в стороне, уверенный в самом себе и в высшей справедливости. Остался здесь, хотя, понятно, не имел никакого отношения к комсомолу. А когда появился Васька-вампир, невысокий парень с бойкими глазами и усиками над губой, с белой повязкой на лбу и на шее, Климов даже пожалел его. А вот и хмурые начальнички — Туровский и Маланин.

— Товарищи комсомольцы! — объявил комсорг, глядя на палец. — Мы собрались еще раз, чтобы поставить, так сказать, точки над «и».

— Над «ё», — пошутил немедленно Хрустов.

Маланин, озабоченно глядя на него, выждал паузу.

— На днях, как вы знаете, произошла драка. Позор!.. На комсомольской стройке!.. Мне лично до сих пор стыдно.

— Ты-то при чем? — спросил кто-то.

— Я ни при чем! — продолжал Володя, всё разглядывая палец и тем самым приковывая внимание. — Ни при чем. А все равно. Как же должно быть стыдно тем, кому должно быть стыдно, товарищи! — И при этих словах он посмотрел на Ваську-вампира.

— Судить вурдалака! — крикнули из толпы.

— Не оскорбляйте человека, — Маланин покачал головой.

— Вампир! Кровь рабочую сосет!.. — Начался шум… — Гад!..

Туровский что-то шепнул Маланину и вышел вперед.

— Это что такое? Вы где находитесь? — тихий его голос зазвенел, как пчела. Он умел говорить негромко, но внятно. — То ли шарамыжники, то ли комсомольцы. Владимир щадит вас. Добрый человек. Я позлее. — И Туровский указал пальцем на Климова и Никонова. — Эти люди устроили попойку? Устроили. А потом избили комсомольца Васю Черепкова? Избили. — И спросил у перевязанного тракториста. — Так было дело?