— Разумеется, в Анжони, где же еще? — улыбнулся полупризрак, уже не обнажая зубов. — В моем любимом замке, в Оверни.

— В Оверни? — не веря своим ушам, переспросила она.

Овернь, Овернь… Кажется, совсем недавно она уже слышала это название… Или оно просто приходило ей на ум? Но, парализованная одновременно страхом, отвращением и красотой, Самсут никак не могла вспомнить.

— Да-да, мадам, так и есть, — продолжал меж тем странный призрак. — Вы находитесь в краю озер и мрачных лесов, где живы лишь римские виадуки и серый камень романских аббатств. В краю ледяных туманов и скал…

Голос незнакомца словно пел старинную легенду, будто паутиной оплетая сознание вконец растерявшейся женщины.

— Отсюда, мадам, никто не возвращается тем, кем был. Если вообще возвращается…

— Что вам от меня надо?! — из последних сил напрягая улетучивающийся разум, выкрикнула Самсут, как бы пытаясь разорвать это оплетающее ее колдовство.

— Крови, моя сладкая, крови, — пропел в ответ голос. — Иди ко мне! И ты узнаешь, как сладко бывает прикосновение зубов, когда они вонзаются в бархат кожи, рвут нежную плоть, как упоительна первая кровь, как она обжигает горло и распаляет чувства… Отведай этой боли, отдай свои плечи моим безжалостным клыкам…

Последнее предложение было совершенно лишним: Самсут, уже, как в гипнозе, почти тянувшаяся к хозяину замка, вдруг ясно представила себе его испорченные зубы под прекрасными алыми губами и содрогнулась от отвращения.

— Прекратите!!! — и она замахнулась, разгоняя наваждение. — Это же комедия! Тоже мне, граф Дракула!

Хозяин неожиданно обиделся.

— Граф Дракула — щенок. А вы — неразумная идиотка. Я предлагал вам прекрасную смерть, мадам, но вы сами отказались. Придется прибегнуть к другим мерам, гораздо более неприятным, смею вам заметить. Впрочем, конечно, кому — как. Эй, сюда!

И не успела Самсут ничего сказать, как в подземелье вбежали две высокие фигуры в черных рясах с капюшонами на головах, скрывающих лица. Они схватили Самсут и вывели ее на середину подвала. Понимая, что теперь кричать бессмысленно, она молчала и не отбивалась, всю свою волю направив только на то, чтобы более не поддаваться странной магии красоты этого лица, принадлежавшего явному психопату. Главное — сохранять ясность ума и тогда можно бороться. Здравый рассудок, несмотря ни на какие романтические бредни, еще никогда не подводил ее. Самсут стала внимательно наблюдать за происходящим, стараясь держаться не жертвой, а просто сторонним наблюдателем происходящего. Где-то она читала, что такое поведение есть последнее прибежище обреченного…

На плечах хозяина, откуда ни возьмись, появился длинный черный плащ, скрывший физическое убожество его тела, а в руках — подобие огромного деревянного фаллоса. Факелы задымили и погасли, оставив в темноте только слабо мерцавшие головешки. Пряный голос затянул странную песню, и все в мире завертелось в головокружительном напеве.

— Вся земля одета в белый саван, скована ледяным покровом, застыла в безжалостных кристаллах… Но на востоке уже поднимается несравненная заря, пронизывающая густой туман, она подносит нам пенящийся кубок жизни…

Фаллос, раскачиваясь, стал медленно подниматься в руках безумного.

— …Из недр земли несется откровение природы, оно грозит разорваться от избытка сил, князь ночи наполняет лона снами и ложью… Кричи, проклинай! Одна буря вызовет другую, незаметен переход от отвращения к сладострастью…

Самсут снова почувствовала, как несмотря на все старания начинает терять ощущение реальности и самой себя…

— А теперь от тебя требуется один поцелуй! — раздался громовой голос. — Один поцелуй, с которым ты отдашь все, стыдливость, достоинство, волю. Я жду твоего жертвоприношения, деревянное божество примет тебя, как некогда Пан…

Самсут почувствовала, как молодцы мягко тянут ее вперед, к фаллосу, выставленному вперед человеком в плаще. Прекрасное лицо его сверкало непереносимой победной красотой…

Резкий электрический свет полоснул ее по глазам, и Самсут невольно потянула руки к лицу. Сквозь раздвинутые пальцы она неожиданно обнаружила, что сидит в том же подземелье, но сверху, из-под сводов льется беспощадный голубой цвет множества галогенных ламп. Напротив, на стуле сидел все тот же человек, в совершенно современном костюме и рассматривал Самсут с презрительным любопытством, как насекомое. Она прикусила губы и не стала отнимать руки от лица.

— Ну, что? Надеюсь, вы все-таки поняли, что я и в самом деле могу сделать с вами все, что мне заблагорассудится? — по-прежнему улыбаясь гнилыми зубами, спросил незнакомец. Красота его не исчезла, но стала выглядеть более обыкновенной, поскольку черные локоны оказались париком.

— Нет, не поняла!

Человек угрожающе приподнялся.

— То есть я хочу сказать, что здесь какая-то ошибка. Вероятно, вы меня с кем-то спутали, — гася страсти, поспешила оправдаться Самсут.