Так он и поступил. Рядом с ним поместился тощий, а двое остальных плюхнулись на заднее сиденье, причем, коротышка так запутался в своем балахоне, что едва не упал. Кусок черного сатина так и остался прихлопнутым дверцей и всю дорогу гордо развевался на ветру, будто пиратский флаг. Как только «мондео» выбрался на свет божий, тощий стянул колпак и оказался вполне приличным на вид, хотя и плохо выбритым человеком, с пышными усами и усталыми глазами. И в этих усталых черных глазах мудрый Перельман прочел все: и цель своего нынешнего путешествия, и отчаянную решимость новоявленного Зорро. Не говоря ни слова, адвокат свернул к южному выезду из Парижа и погнал машину через Фонтенбло, Монтаржи и Невер, к Виши.

Двое на заднем сиденье пыхтели, возились, но балахонов все-таки не снимали, и, несмотря на постоянную воркотню коротышки на скверном французском и его очевидную брань, опять-таки на неведомом Перельману языке, толстяк упорно хранил молчание. Тощий же сидел неподвижно, прямо и лишь изредка прикусывал черный ус и барабанил пальцами по бардачку.

Они въехали в Овернь, суровую, как старая крепость. Когда-то здесь обитали сказочные звери да молчаливые крестьяне и очень редко встречались безопасные дороги. Вплоть до девятнадцатого века путники передвигались здесь с опаской, по пустынным местам рыскали волки, ночной туман порождал мрачные виденья, а непроходимые леса частенько поглощали путников навсегда. Да и теперь, несмотря на прекрасные дороги и оставшиеся только в преданиях ужасы, эта область Франции кажется по-прежнему диковатой. К тому же, солнце поглотили надвигающиеся грозовые тучи, и вокруг стало совсем мрачно, даже несмотря на вспыхивающие огни многочисленных гидроэлектростанций и свет голубоватых озер. «Бред, полный бред!» — мотнул головой Перельман, еще крепче вцепившись в баранку своей машины. Это было совершенно невероятно, но в данную секунду ему показалось, что в воздухе явственно витал… запах серы.

Габузов — а именно он ехал рядом с Оливье — смотрел на проносящиеся за стеклом разбросанные среди складок застывшей лавы деревни, которые упрямо цеплялись за склоны. Всюду преобладало сочетание серого, черного и темно-синего цветов, и что-то в этом скудном гордом пейзаже брало Сергея за душу. «Наверное, именно так или очень похоже выглядит и никогда не виденная мной родина — Армения», — подумал он, и радость, смешанная со страхом за Самсут сжала его сердце. Кто бы мог предположить, что судьба занесет его в места, так напоминающие ему Армению? Во всяком случае, ту Армению, какой она ему представлялась по разным описаниям?

Они мчались по сумрачной Оверни, грозовые облака обволакивали вершины, и порывистый ветер через приоткрытое стекло бросал им в лицо стойкий запах трав и сырой земли торфяных болот.

Габузов вопросительно-сурово посмотрел на Перельмана, подкрепив свой взгляд упертым в шею дулом, и тот на пальцах показал, что осталось еще совсем немного. Вскоре и в самом деле в долине показался четырехугольный, небольшой, но при этом кажущийся абсолютно неприступным замок.

— Анжони, — выдохнул Перельман, уже окончательно перестав сомневаться в происходящем. Все-таки опыт и чутье у него были громадные.

— Что? — не понял Сергей.

— Анжони. Если я не ошибаюсь, именно это — цель вашего путешествия.

Перельман еще находил в себе силы иронизировать.

— А, трах-тарарах! — раздался у него за спиной. — Чтобы сюда войти, нам нужна маленькая армия!

— Ничего. Войдем! — ответил тощий, и в его голосе Перельман услышал непоколебимую решимость.

Габузов достал балахон, на котором он просидел всю дорогу, посмотрел на него почти с нежностью и выбросил в окно. Маскарадная шмотка легла сиротливой черной лужицей. Сергей проводил ее взглядом, после чего набрал в легкие побольше воздуха, словно перед глубоким нырком и, может быть, в последний раз оглянулся, дабы на всю жизнь запомнить местность, в которую занесла его судьба.

То было странное место — красивое и жуткое одновременно, трагическое и величественное в тот же час. Судя по всему, бьющие из-под земли воды некогда разорвали скалы, развалив их на части и избороздив глубокими трещинами. Вся местность была иссечена глубокими пропастями, в глубинах пещер открывались совершенно сюрреалистические картины, которые век за веком создавало терпеливое время. Слева от замка вдалеке возвышался фантастический лес из сталагмитов, справа странные цветные натеки создали в воображении самые неожиданные образы, а впереди далеко за самим замком возвышался призрачный город, выросший, вероятно, из этих самых разрушенных скал. А посреди, словно в зеленой колыбели, покоился сам замок, у которого, казалось, нет ни входов, ни выходов, и только его четыре яркие черепичные крыши горели в воздухе, как четыре огромные свечи.

«Мондео» медленно подъехал по пустому травяному пространству к малозаметному высокому прямоугольнику в стене, являвшему собой, по-видимому, ворота. Габузов обратил внимание, что трава, по которой они ехали, была девственно непримята — значит, сюда давно никто не приезжал и отсюда не уезжал. «Тем лучше», — подумал он и бросил многозначительный взгляд на остальных своих спутников.

— Я так и думал, — пробасил коротышка, а толстяк понимающе кивнул головой. — Ну, мы ныряем.

И с этими словами оба втиснулись между сиденьями.

Перельман подал условный сигнал, выдув клаксоном весьма затейливую мелодию, и, по прошествии невыносимо долгой минуты, на высоте, вдвое превышающей человеческий рост, распахнулось крошечное окошко.

— Вас я узнаю, мсье Перельман, — послышался грассирующий голос. — Но кто с вами?

Лицо Сергея Эдуардовича стало каменным, и лишь рука с пистолетом еще сильнее ткнула дуло под правый локоть Перельмана.

— Ах, Франсуа, — натужно рассмеялся пленник-адвокат, — разве его сиятельство [светлость — обращение к герцогу/князю]не сообщил вам, что без официально приглашенного нотариуса невозможно подписание никаких документов? Как он становится забывчив! Но, в конце концов, на то у него и существую я. Знакомьтесь: это — мсье Нектер Трюйер, почтенный юрист из старинного дома нотариусов «Трюйер», которые занимаются своим делом еще со времен короля Генриха Четвертого. Я подумал, что графу не нужны всякие там современные выскочки…