– Он не ответил. Как я и ожидала, впрочем. Ульрик… просто он помнит, что я carere morte!

– Он и кардинский Палач, похоже, - одно лицо.

– Да, Солен мне говорила.

– У меня сейчас открылась возможность его остановить…

Мира отдёрнула руку от воды. Вампирша хмурилась:

– Не надо!

Она сама не могла бы объяснить, почему вступилась за Палача. Может быть, потому, что его так выделяла Лита, Избранная? Его имя было последним произнесённым ею словом: совпадение или пророчество?

Нахмурился и Бовенс, не желая уступать:

– Вако, он убивает людей! Почитай кардинские газеты!

– Оставьте его в покое… пока. Прошу вас, Родерик. В конце концов, северным дикарям-вампирам давно не хватает собственной страшной сказки! А случайно убитых Палачом смертных запишите на мой счёт. Всё равно я давно сбилась со счёта жертвам.

Мира ушла от Источника в одиночестве. Бовенс остался в церкви, Адора ушла раньше - навестить могилы на близком кладбище, где были похоронены погибшие в декабре в Академии. Вампирша не пошла за ней. Она тихонько погуляла по саду у церкви, потом побрела к стоянке экипажей.

Солнце отправилось спать два часа назад, ни толики его лучей не осталось в воздухе столицы, и Мира задумчиво перебирала в пальцах кулончик с кровью Избранной. Дар был недостаточно сильным заменителем дневного света. Вампирша скучала по настоящему солнцу.

Её тело менялось. Проклятие заполнило его и теперь управляло, как своей марионеткой. Сердце вампирши оно заставляло биться так, что его удары сливались для Миры в сплошной гул. И иногда ей казалось, это гудение, эта вибрация входит в резонанс с её телом и разрывает его изнутри. Иногда вампирша чувствовала, как внутри толкается неведомая сила, стремится наружу, чтобы соединиться с мировой пустотой… и тогда испуганно прижимала руки к животу, прося её подождать ещё немного.

Мира так и застыла на выходе из сада после очередного болезненного удара изнутри - чуть согнувшись и прижав ладони к животу, как её вдруг окликнули:

– Куда ты сейчас собралась, девочка?

Адора Рете подходила к ней, очень осторожно ступая: то ли боялась переломать свои хрупкие старческие кости, то ли боялась спугнуть “мышку”.

– Я встречусь с Алексом и Дианой - и на вокзал. Отправлюсь в Карду сегодня.

– Правильно, - старая герцогиня подошла ближе, ласково взяла вампиршу под руку.
– Тебе тяжело. Позволь, я помогу.

Мира подчинилась, легко, как тогда, пятнадцать лет назад, и позволила старушке довести себя до экипажа.

– Думаешь, Винсент не постарается встретить тебя на вокзале?
– проницательно спросила Адора.

– Он не узнает, что я приехала, до самого начала штурма. Если вы не скажете.

– Не скажу, - пообещала Рете.
– Я сама приеду в Карду, на день позже тебя, и подготовлю его к встрече с тобой.

– Вы же знаете, чем я займусь в Карде…

– Знаю, Мира.

– И не препятствуете?

Старая леди улыбнулась:

– Это не навредит Ордену. И тебе, девочка, придаст сил. А силы тебе будут нужны!

Мира согласно кивнула. Возница распахивал перед ней дверь. Она пожала Адоре руку, прощаясь, и герцогиня стиснула её пальцы:

– Мира, только не переступай черту! Не отнимай у Жизни шанс спасти тебя!

– Меня нельзя спасти.

Адора помотала головой:

– Обещай.

– Обещаю…

Теперь старая охотница отпустила её. Мира улыбнулась ей из окна кареты, и экипаж тронулся. Губы Рете шевелились, она шептала… Что?

“Только не переступи черту!”

Академии больше не было. За наспех сколоченным забором - груда камней, недавно бывшая зданием. Из парка доносился скрежет пил. Большой кусок земли близ центра столицы - лакомый кусок для застройщиков. Скоро на месте Первой Королевской Академии и её парка возникнет новый жилой квартал.

Мира остановилась у забора, не обращая внимания на близко проносящиеся экипажи, и стояла, не отрывая взгляда от бывшей Академии, пока Алекс не отвёл её в сторону.

– Ты что это?
– тихо спросил охотник.
– Убиться хочешь?

– Ответить честно?
– усмехнулась вампирша.

– Я тоже, в первый раз увидев это, чуть с ума не сошла, - сказала Диана. Охотница наконец-то решилась отпустить длинные волосы, и они теперь смешно завивались, ещё не достигая плеч. Но экстравагантным нарядам она, выйдя замуж и забеременев, не изменила.
– Академию было видно из окна моего дома. Теперь её так не хватает в привычном пейзаже!

Алекс грустно кивнул, но тут же заметил: