– Я не ошибся? Вы голодны, тётушка?
– он предусмотрительно остановился в шаге. Мира чуть повернула голову, на шее что-то блеснуло. Холодный блеск серебра… Ошейник?!

– Мира, что это, чёрт возьми?

Та отодвинулась в темноту подвала, закуталась во тьму, как в плащ, но Винсент бросился за ней и невежливо выдернул из крылатой личины:

– Что это, чёрт подери?! Ошейник?! Кто тебе его надел?

– Я сама, - прошептала вампирша и замолчала, закрыв глаза: осуждённый, ожидающий приговора.

– Доигралась!
– голос звенел от злости: звон скрещиваемого оружия. Винсент сам удивлялся такой ярости, он не представлял, что способен испытывать столь сильное, мучительное чувство.
– Почему ты его надела? Ты… ты… Ты убила кого-то?!

Вампирша сжалась, забилась в темноту.

– Убила!
– он медленно выдохнул и снова вдохнул, тщетно пытаясь успокоиться.
– Доигралась! Доигралась!

– Не убила, - Мира нервно потрогала ошейник.
– Но, да - я не смогла остановиться сама. Меня оттащили от жертвы.

– Где? В Доне?

– Нет, здесь, в Карде, - Мира провела рукой по лицу, будто умывалась.
– Этот город зачаровывает carere morte.

– Не оправдывайся!

– Я не оправдываюсь, - прошептала вампирша. Она сидела в углу каморки, прямо на полу, сжавшись и обхватив колени. Маленькая, жалкая… Опять жалость! И злость.

– Верно я хотел запереть тебя на всё время пребывания в Карде, - сказал Винсент. Тон обвинителя. Мира сжалась совсем, но теперь он понимал: это всё притворство! Он уйдёт - и она вновь поднимется, выпрямится - только вот плечи так и останутся согбенными, как у старухи. Он уйдёт - и её взгляд потускнеет: хозяйка вновь отдаст себя куклам…

– Сумасшедшая!
– закричал он. Сейчас, впервые в жизни, он готов был убить её. Убить, чтобы избавиться от вида её мучений.
– Что ты сделала с собой! Мира? Где ты? Кто ты? Это же не ты!

– Значит, ты меня совсем не знал… - хриплый смешок - смешок ведьмы. Яркие, блестящие из-под спутанной копны волос глаза вперили в него горящие точки зрачков.
– Ну, так и лучше. Так - будет не больно. Совсем не страшно уходить!

Злость испарилась, как её и не было. Он бросился к вампирше, подхватил. Её тело тут же обмякло в его руках.

– Прости! Мне слишком больно видеть тебя такой. Знаешь, Тони, он ведь сказал: тебя можно исцелить…

– Предатель, - равнодушно уронила Мира.
– Вокруг одни предатели.

– Почему ты не хочешь взглянуть правде в глаза: твоё проклятие излечимо. Ты можешь вернуться в жизнь!

– Я не хочу думать о жизни, - прошептала вампирша и закрыла зоркие глаза.

– Меня нет, - опять забормотала она.
– Есть задача: уничтожить Дэви. Есть цель: нанести сокрушительный удар Бездне. И даже это - не моё по сути. Я живу вашей болью и вашей местью. Я вижу вашими глазами. Я говорю то, что вы хотите слышать. Я делаю то, до чего не дотягиваются ваши слабые руки, но я - лишь их продолжение. Я - ваш призрачный лидер. А меня - нет. И Дэви такой же, я чувствую. Скоро мы перегрызём друг другу глотки и…

– Замолчи!

Мира тяжело дышала, совсем как смертная. Глаза забегали под веками, но вампирша была не с куклами: она словно смотрела сон.

– Что мне сделать для тебя?
– зашептал Винсент.

Так близки и в то же время так далеки друг от друга они не были никогда. Он чувствовал полнейшее бессилие. Наверное, подобное чувствовала Мира, когда впервые увидела его лишённым смерти. Но в её бессилии тогда была надежда, пусть безумная. А он - найдёт ли её?

– Тебя можно исцелить! Тони сказал, - тихо произнёс он.
– Я верю ему и не верю, что огонёк твоей жизни погас. Ты найдёшь солнце, а если не захочешь - солнце само найдёт тебя. Мира, ты меня слушаешь?

Вампирша не ответила. И, похоже, она его не услышала. Она открыла глаза, и огонёк бился в них - бился в такт его сердцу.

– Ты голодна?

Мира облизнулась.

Винсент расстегнул манжет рубашки и закатал рукав - очень медленно, надеясь, что тётушка его остановит. Не потому, что боялся боли и смерти. Он боялся за Миру: живая человеческая кровь великолепно утоляет вампирский голод, но кормит она не тело, а пустоту. Вампирша молчала, ждала, следила за его руками… И Винсент взрезал себе запястье, поднёс к её губам.

Без сомнений, без раздумий Мира жадно впилась в его руку. Он не вскрикнул, только сильнее стиснул зубы, под кожей скул заходили желваки. Вампирша спокойно принимала его дар, вовсе не задумываясь ни о чём. Исчезли её стыд и страх. Перед Винсентом была дикарка, видящая лишь самую простую цель - добыть живую кровь. И сейчас он не верил своим недавним словам. Такую, её не найдёт и всевидящее солнце. Хитрая и глупая carere morte придумает, как спрятаться от него.

Уже кружилась голова. Он попробовал шевельнуть рукой, и вампирша тут же обхватила её, впилась зубами, недовольная строптивостью добычи. Тогда Винсент сильно дёрнул рукой, вампирша вгрызлась глубже… и тут же захрипела, резко отодвинулась, головой ударившись о стену, вцепилась в ошейник, обратившийся удавкой. Скоро обруч серебра прекратил её душить, и Мира взглянула на Винсента, опять тяжело дыша. И сейчас в её глазах - злых, синих, с белым ободком вокруг зрачка, он не нашёл ничего человеческого.