Пока не нашлось ни единой ниточки, которая вела бы к артефактам, украденным из дома Нотона. Где находятся дневники лорда Херстона, было по-прежнему неясно. И Лукас, и Сесили отдавали себе отчеты, что ни на шаг не приблизились к разгадке исчезновения Уильяма Далтона. При таком количестве разочарований даже скромные развлечения вносили приятное разнообразие.

Лукас был поглощен разговором с лордом Деверилом и Монтейтом об их недавней поездке в Таттерсоллз, но тут, к его удивлению, к нему вдруг подошел лорд Джеффри Брайтон и спросил, могут ли они обсудить кое-что наедине. Лукас последовал за сэром Джеффри к камину, возле которого никого не было.

— Прошу прощения, ваша светлость, что прервал беседу. — Приятные черты лица лорда Брайтона сложились в гримасу сожаления. — Но не мог упустить возможность поговорить о вашей жене.

Лукасу было известно, что Брайтон знает Сесили с детства, но что-то в его интонации насторожило герцога. Все же он сумел ответить в непринужденно-общительной манере.

— Сэр, мне будет интересно услышать, что вы собираетесь сказать. Хотя, признаюсь, ума не приложу, о чем пойдет речь.

Брайтон кивнул:

— Да, я понимаю ваши сомнения. Я бы не стал беспокоить вас, не будь это крайне важно.

Лукас кивнул, поощряя сэра Джеффри продолжать.

— До меня дошли сведения, что леди Уинтерсон интересуется обстоятельствами исчезновения вашего брата, а также, возможно, пытается выяснить, что произошло в экспедиции, перед тем как он пропал.

Он замолчал, как если бы оценивал реакцию Лукаса на эту новость, но тот сохранял бесстрастное выражение лица.

— Интересно, кто рассказал вам эту небылицу. Я знаю, что после свадьбы у Сесили не было времени на что-либо еще, кроме хлопот по хозяйству. Ей сейчас многое приходится делать в качестве герцогини Уинтерсон. Но могу вас уверить, что если она занимается тем, о чем вы говорите, то с моего полного согласия.

— Даже если тем самым ставит под угрозу свою жизнь? — требовательно спросил лорд Брайтон. — Признаться, я думал, что вы больше печетесь о благополучии Сесили. По-видимому, ваше желание найти брата в какой-то степени перевесило заботу о молодой жене.

В ответ на этот выпад Лукас только скептически поднял бровь. Этого оказалось достаточно, чтобы сэр Джеффри принялся извиняться — не совсем искренне, как показалось Лукасу.

— Прошу прощения, герцог. Я погорячился, поскольку мне больно видеть, когда дочь моего друга, к которой я питаю очень теплые чувства, может пострадать. Конечно, вы делаете для своей супруги все, что возможно.

— Действительно. — Лукас наклоном головы показал, что принимает извинения. — Надеюсь, вы понимаете, что я не позволю леди Уинтерсон подвергать себя опасности.

— Конечно, конечно, ваша светлость. — Лорд Брайтон улыбнулся, но Лукас уже начал сомневаться в искренности его улыбки. — Прошу вас быть снисходительным к старому другу семьи.

— О да. Но с другой стороны, как просто старый друг семьи, — сказал Лукас с убийственным обаянием, — вы можете не беспокоиться о таких вещах. Сесили теперь под моей защитой. Тем не менее, благодарю за то, что вы поинтересовались этим вопросом.

Поняв, что от Лукаса он больше ничего не добьется, сэр Джеффри направился к Вайолет. Лукас, оставшись на месте, проводил Брайтона озадаченным взглядом. К нему подошел Кристиан и полюбопытствовал:

— Что ему было нужно? Он смотрел на тебя таким взглядом, что, будь это нож, ты был бы разрезан на мелкие кусочки.

Лукас кивнул:

— По-моему, лорд Брайтон не в восторге от того, что больше не имеет такого влияния на жизнь Сесили, как когда-то.

— А чего же он еще ожидал? — Кристиан покачал головой. — Что, выйдя за тебя замуж, она будет по-прежнему советоваться с ним? Как там в Библии говорится… приклеится к мужу своему или что-то в этом роде.

— Ну, ты всегда у нас был крупным ученым-библеистом, не так ли? — И Лукас сердечно похлопал друга по плечу.

— Заткнись, Уинтерсон, — закончил диалог Кристиан.

За обедом Сесили усадили между лордом Джеффри и лордом Деверилом; первый сидел по правую руку от нее, второй — по левую. Она пыталась поддерживать беседу с обоими, но лорд Джеффри так занимал ее разговором, что почти не давал ей этой возможности. Сначала он спросит, какие перемены произошли в ее жизни, с тех пор как она вышла замуж. Поскольку с этого события прошло немногим больше недели, Сесили мало что могла ему рассказать. Особенно если учесть, что большинство изменений касались того факта, что она теперь почти каждую ночь спит не одна, а рядом с обнаженным мужчиной. Это Сесили уж точно не собиралась обсуждать с лордом Джеффри, да и с кем бы то ни было.

Потом он спросил ее о состоянии лорда Херстона и поинтересовался, что нового врач сказал о перспективах на его выздоровление. На эту тему Сесили, к счастью, могла говорить довольно долго, хотя подробности о ходе лечения отца ее расстраивали.

— Милорд, — сказала она, когда лакей унес ее тарелку с почти не тронутым палтусом в винном соусе, — я полагаю, что, несмотря на эту неестественную безучастность, отец каким-то образом сознает все, что происходит вокруг него, и пытается сделать так, чтобы его поняли.