Однако минареты Багдада послужили искушением, которому нельзя противостоять. И генерал Чарльз Таунсенд, шутник, играющий на банджо (он слыл полной противоположностью Гордона или Баден-Пауэлла) приказал наступать в дикую местность. Генерал хвастался, что ни одна гончая не могла бы преследовать турков более упорно. Однако его подразделения были слабыми и плохо оснащенными. Медицинская служба не выдерживала никакой критики, а большая часть амуниции оказалась помеченной клеймом: «Сделано в США. Только для учений» [1532] . После пирровой победы у Ктесифона Тауншенд вынужден был отступить к грязному маленькому городку Эль-Кут, состоящему из глинобитных хижин.

Город огибала река Тигр. Там Таусенд позволил себя окружить. Попытки его освободить при поддержке переоснащенных Лахорской и Меерутской дивизий были отбиты с большими потерями.

Поэтому 29 апреля 1916 г. Таунсенд, измотанный жарой, вонью, болезнями, наводнениями и голодом, не говоря уже про множество вшей, от которых земля становилась черной, и туч мух, которые кусали, словно бульдоги, капитулировал. Его гарнизон выдержал самую долгую осаду в британской истории (147 дней) и потерпел большее поражение, чем Корнуоллис при Йорктауне.

Но впереди ждало худшее. Турки забрали у пленных большую часть имущества, включая бутылки с водой и сапоги. Затем они погнали солдат (отделенных от офицеров) на север, через пустыню, подталкивая штыками и дубинками. Отстающих насиловали или убивали. Многие другие умерли от голода, жажды и болезней до того, как добрались до Багдада. Там оставшихся заставили маршировать, словно легион оборванцев и пугал. Пленных высмеивало местное население. Но их пожалел американский консул, который пришел им на помощь ценой своей жизни. Когда несчастные, шатаясь, двигались к Анатолии, их подвергли тому, что один рядовой назвал «расширенной бойней» [1533] .

Пленных отрядили на работу на железной дороге, разбив на группы, скованные общей цепью. Они подвергались дальнейшим жестокостям. До конца войны дожили всего 837 человек из 2 592 британцев, которых взяли в плен в Эль-Куте, из 10 486 индусов выжили 7 423 человека. К сипаям, в особенности мусульманам, относились менее жестоко. Они лучше переносили плен, чем британцы, чья уверенность в себе сильно пострадала. Пострадал и их престиж — отражение силы, которая была, если процитировать мантру, неустанно повторяемую индийскими брахманами, скальным основанием правления.

Националисты воспользовались моментом, чтобы потребовать, в ответ на щедрые пожертвования Индии, «бесценного благословения» свободы [1534] . Они использовали растущее недовольство людей. Два года войны подняли стоимость продуктов питания почти на треть, а фураж экспортировался на Ближний Восток, пока Декан голодал. Как сказал один индийский лидер, война перевела часы на пятьдесят лет вперед [1535] . Она уменьшила терпение и ускорила ожидания.

Время стало очень подходящим для распространения доктрины независимости, особенно после взятия правительством на себя чрезвычайных полномочий для ведения войны. Одним из наиболее сильных проповедников стала Анни Бесант, которая теперь заканчивала свое странное паломничество. Путь привел ее от англиканства через атеизм, социализм и неомальтузианство (то есть борьбу с рождаемостью) к индийскому национализму. Она соединила его с преданностью теософии и движению бойскаутов.

Анна Бесант носила зеленый тюрбан, пурпурный шарф и сари цвета хаки с изумрудными краями, а в дальнейшем дала клятву верности перед Баден-Пауэллом. В 1916 г. она сформировала Лигу борцов за автономию и объявила себя «индийским гонгом, будящим всех спящих, чтобы они могли потрудиться за свою родину» [1536] . Тилак, который снова встал у руля Конгресса после смерти Гокхале, а также Мохаммед Али Джинна, суровый юрист, который недавно стал президентом Мусульманской лиги, не нуждались в таких призывах. В Лакхнау они заключили пакт, чтобы бороться за самоуправление конституционными средствами.

Мусульманская позиция сохранялась в отдельных выборных округах, и Джинна объявил, что «земля обетованная находится в поле зрения» [1537] .

На следующий год Британия казалась готовой отпустить его людей. Но затем в России началась революция, потерпевшая в ноябре поражение, а в Индии звучали заявления Безантина о «пробуждении Азии» [1538] . Поэтому индийских лидеров пригласили посетить Имперскую военную конференцию.

Индийским солдатам стали присваивать офицерские должности в Королевских войсках, только армия проявляла осторожность и следила, чтобы офицеры с коричневой кожей не командовали белыми. И новый министр по делам Индии, Эдвин Монтегю, выступил с исключительно важным заявлением о том, что на Индостане будут постепенно развиваться институты самоуправления. Он и наместник короля лорд Челмсфорд (сын командующего в битве у Исандлваны) выполнили обязательство в 1918 г., предложив систему, известную как двоевластие. В широком смысле это означало передачу контроля над вопросами здравоохранения, образования, сельского хозяйства и общественными работами индийским провинциальным властям, одновременно оставив немногим более представительное центральное правительство ответственным за международную политику, вопросы безопасности и налогообложения.