Иден льстил себе, что «обладает выдающимся качеством — способностью оценивать общественное мнение» [2774] . Но только треть населения поддержала использование силы (хотя эта цифра выросла до чуть больше половины после окончания конфликта). А некоторые знающие люди типа сэра Дермота Бойла, начальника штаба ВВС, быстро сделали вывод: «Иден рехнулся» [2775] .

Душевное состояние Идена не улучшилось в следующие три месяца. Ему пришлось иметь дело с Даллесом, которого премьер некрасиво сравнивал с Риббентропом. Тяжелые манеры госсекретаря и без того утомляли. Как отмечал Макмиллан, он говорил медленно, но такая речь успевала за мыслями. Однако еще больше раздражали уклончивые высказывания и аморальные взгляды. По просьбе Эйзенхауэра Даллес заявил: Великобритании не следует «ломать Насера силой». Но в этом заявлении было достаточно двусмысленности, чтобы у Идена появилась иллюзия, будто он может получить согласие американцев, а то и поддержку.

Изначальный ответ Даллеса состоял в том, что Насера необходимо заставить «отрыгнуть украденное» [2776] , чтобы канал стал интернациональным, а поставки нефти обеспечивались. После первой встречи с Иденом в начале кризиса Даллес сделал вывод, что Британия и Франция (намеренная покончить с египетской помощью алжирским мятежникам) вторгнутся в зону канала. Он сообщил Эйзенхауэру: «Я не (повторяю — не) уверен, что с этой точки зрения их можно винить». Но Даллес добавил с характерной противоречивостью: «Думаю, что убедил их: такой шаг окажется опрометчивым» [2777] .

Сам Эйзенхауэр был привычен «шарахаться из стороны в сторону» [2778] не любил делать категорических заявлений. Президент в дальнейшем заявлял, что говорил Идену о «нашем яростном возражении против использования силы» [2779] . Но он не выражал никакой горечи и ожесточенности.

Эйзенхауэр считал, что сила оправдана в качестве последнего средства. Будучи душой клуба «Ротари», он с типичным дружелюбием никогда не угрожал враждебным ответом Америки на британскую агрессию в Египте. Более того, встретившись с ним в сентябре, Макмиллан подтвердил мягкую линию президента. Они были товарищами на Средиземноморском театре военных действий, где Макмиллан научился «своему собственному странному языку» [2780] , на котором говорил Эйзенхауэр.

Макмиллан выучил и более важный урок после того, как едва не погиб во время авиакатастрофы в Алжире. Он выбрался из под обломков с усами, «горящими ярким синим пламенем» [2781] . В больнице будущий премьер прочитал «Упадок и разрушение» Гиббона, сделав вывод, что британцы являются греками в новой американской Римской империи. Они должны украдкой направлять своих нахальных и дерзких господ, как «греческие рабы вели дела императора Клавдия» [2782] .

Поэтому Макмиллан своевольно и преднамеренно исказил значение слов президента. Он сообщил, что тот «действительно намерен одним или другим способом свергнуть Насера» [2783] .

После такого ободрения Идеи содействовал различным попыткам Даллеса найти мирное решение. Происходили встречи и переговоры заинтересованных сторон, были обращения в ООН. Сформировали Ассоциацию пользователей канала, австралийского премьер-министра сэра Роберт Мензиса отправили посланником в Каир. Там он решил, что «эти мошенники — опасная банда отсталых юнцов» [2784] .

Из этих усилий ничего не вышло. Насер стоял твердо, ободряемый тем, что невзирая не западные предсказания, египетские лоцманы оказались в состоянии сами ходить по каналу. Поэтому англо-французские военные приготовления продолжались, наталкиваясь на предсказуемые препятствия. Вторжение вначале получило кодовое название «Hamilcar» («Гамилькар»). Но лишь после того, как британские солдаты нарисовали большие буквы «Н» на своих машинах для опознания их с самолетов, они поняли: французы пишут название операции по-другому — «Amilcar», без первой «Н».

Хотя британские силы были оснащены для сражения с партизанами на Кипре, в Малайе и Кении (куда радио Каира передавало пропаганду в пользу «мау-мау» на суахили), они были плохо подготовлены для проведения крупного вторжения с моря. Армии пришлось нанимать гражданские грузовики, например, для перевозки продукции компании «Кока-кола», а также мебельные фургоны «Пикфорд». Их использовали для транспортировки вооружений. Более того, старые ружья, заряжающиеся с казенной части, уступали чешским полуавтоматам египтян.

Королевские ВВС сталкивались с техническими проблемами, им остро не хватало транспортных самолетов. Рядом с французскими самолетами, их собственные выглядели «почти викторианскими» [2785] . Королевскому ВМФ пришлось реквизировать грузовые и пассажирские суда, а заодно вернуть на службу старые десантные корабли времен Второй Мировой войны, которые уже давно списали и использовали в качестве паромов. Один американский адмирал посчитал британскую способность к амфибийной операции «очень жалкой» [2786] . В дни правления Лондон ожидал бы от Индии восполнения каких-то военных недостатков. Внимательные наблюдатели считали, что британцы могут нанять израильтян для выполнения роли сипаев.