Америка начала отстраиваться заново после капитуляции Ли в Аппоматтоксе. Германия двигалась к объединению после того, как Пруссия Бисмарка нанесла поражение Австрии в Садове (1866 г.) Франция Наполеона III, которая только что приобрела часть Китая, казалась готовой для эксплуатации Суэцкого канала.

В это время подданным королевы Виктории болезненно напоминали об «эфемерной природе британского превосходства за морями» [956] . Беспокойство об упадке как в экономической, так и в политической сфере стало главной причиной британского участия в схватке за Африку. Для нее авантюра в Абиссинии служила репетицией. Однако непосредственной причиной миссии Напьера стал повторяемый крик «Я — римский гражданин», издаваемый общественностью из-за незавидного положения белых пленных в руках «жуткого варвара» [957] .

Эта характеристика появилась не просто из-за предрассудков. Ведь Теодорос, который прошел к трону по крови, являлся эфиопским Калигулой. Он жестоко и своенравно правил изолированным царством, где люди (как сказал Гиббон) «спали почти тысячу лет, забыв о мире, который забыл о них» [958] .

И в самом деле, мало что изменилось с тех пор, как Август увел свои легионы. Эфиопы носили белые хлопчатобумажные шаммы (тоги), мазали волосы прогорклым сливочным маслом, пили тедж (мед) и ели сырое мясо, вырезанное у живого скота. Трупы свисали с деревьев, служивших виселицами, люди жили в хижинах конической формы цвета навоза (тукулах). Имелось много нищих с отрубленными конечностями или изуродованных каким-то другим образом.

Гражданская война являлась частью эфиопской жизни в той же мере как и ослепительно яркая атмосфера, великолепные горизонты и первобытная дикость. Но в некотором смысле Теодорос мог считаться прогрессивным правителем. Он выступал против пабства, защищал коптскую веру и обращался к другим христианским государствам.

Министерство иностранных дел Великобритании не ответило на его письмо королеве Виктории, которая ранее послала ему пару серебряных пистолетов. А именно то, что он не получил ответа, привело к захвату заложников.

Император попытался модернизировать свое феодальное хозяйство, оснастил своих людей мушкетами и мортирами, обучал их военному делу в европейской манере, даже платил им. На озере Тана он построил большой макет колесного парохода из папируса, «с парой колес, приделанных по бокам, которые поворачивались при помощи ручки, прикрепленной к обычному жернову» [959] . «Пароход» затонул.

Тем временем Напьер собрал внушительную армаду для поставок своей армии, которая состояла из 13 000 человек (по большей части, индусов) и 50 000 маркитантов, а также 18 000 мулов, 17 000 верблюдов и 44 слонов. Такое войско признал бы и Ганнибал. Но эту армию поддерживала техника, которая поразила бы Ганнибала.

Напьер был инженером. Он не только освободил Лакхнау, но и радикально перестроил город, чтобы сделать его более пригодным к обороне в случае еще одного восстания. Его Эфиопская кампания являлась промышленным предприятием. В Зуле на Красном море он создал гавань, полностью оснащенную изготовленными заводским способом и собранными в секции или блоки перед монтажом на месте маяками и железнодорожными рельсами вдоль причалов.

На берегу вырос новый город с железнодорожными путями и локомотивами, телеграфными линиями, арсеналом, складами медицинских и других товаров, метеорологической аппаратурой, оборудованием для производства льда, трубчатыми колодцами Нортона, насосными установками Бастьера, конденсаторами для опреснения соленой воды и резервуарами для ее хранения.

Все это помогло Напьеру справиться со своим главным противником — географией. Эфиопия — это природная крепость, горное плато, которое охраняется густыми зарослями можжевельника, дуба, тамариска, акации, платана. Это хаос из расщелин, крутых откосов, уступов и каньонов, беспорядочный набор базальтовых пиков и гранитных желобов, напоминающий превратившееся в стекло штормовое море. Саперам приходилось взрывать скалы и расчищать тропы на внушительной высоте — например, на «дьявольской лестнице» [960] . Большую часть пути длиной в 400 миль колонна Напьера, растянувшаяся на семь миль, наступала, выстроившись в затылок друг другу, по одному человеку в ряд. Строй напоминал огромного питона, пробирающегося по опасным ущельям и через заваленные валунами крутые вершины. Солнце блестело на его «чешуе». Люди были одеты в форму разного цвета, а на головах красовались то малиновые фуражки, то серебряные шлемы, то красные фески. Мелькали белые тюрбаны, зеленые легкие чалмы или накидки, обернутые вокруг шляп и свисающие сзади для защиты от солнца. Как презрительно заметил Стэнли, «один молодой лорд надел лайковые перчатки и зеленое женское покрывало на голову» [961] . (Британские офицеры ответили на презрение Стэнли той же монетой, считая его вопящим грубияном, невежей и хамом. Они дали ему кличку Джефферсон Брик в честь нахального и дерзкого военного корреспондента из романа Диккенса «Мартин Чезлвит»).

В разреженном холодном воздухе войско продвигалось медленно. Падали градины величиной со стеклянные шарики. Крики верблюдов пугали мулов, которые иногда обращались в паническое бегство. На животных был дополнительный груз — бутылки кларета и портера. «Люди напивались и оставались лежать по всему пути, не было конца отбившимся от войска». Один получил «50 ударов кнутом, и спина у него представляла жалкое зрелище» [962] .

В конце концов, 10 апреля 1868 г. Напьер встретил орду эфиопов под вулканическим опорным пунктом Теодороса— Магдалой. Когда кричащие одетые в красное воины бросились на захватчиков, во время ужасающей грозы, результатом стало не сражение, а бойня. Стэнли воскликнул: «Что могли сделать фитильные ружья и копья против изрыгающих снаряды пушек, против буквальной стены огня, выпускающей пули по сто на одну противника?!»

Британская армия едва ли пострадала сама, но перебила семьсот эфиопов. Теодорос застрелился из одного из серебряных пистолетов королевы Виктории. Британские войска освободили пленных. Перед тем, как сжечь дворец, они разграбили его, экспромтом захватив императорские сокровища в аде кромешном. Среди них оказались золотые короны и митры, украшенные драгоценными камнями кресты и кубки, «меховая одежда; военные накидки из шкур льва, леопарда и волка; седла, великолепно украшенные филигранным золотом и серебром; многочисленные щиты, покрытые серебряными пластинами; зонтики роскошных оттенков, украшенные со всем варварским великолепием, которое только мог создать гений Беджемдэра и Гондэра; мечи и клейморы; рапиры кривые турецкие и индийские сабли, ятаганы и испанские клинки; кинжалы из Персии, Дамаска, с Инда, в ножнах из малинового сафьяна и пурпурного бархата, украшенных золотыми пуговицами» [963] .