Он только улыбнулся и укоризненно покачал головой.

— Так повтори же мне это еще раз. Ты молчишь?.. Ты не говоришь этого!

Он снова обхватил ее руками, она — его. Они никак не могли перестать целоваться.

Отодвинув ее на минуту, он пытливо всмотрелся в ее лицо.

— Никого, кроме меня, Зельда?

— Никого.

— И ты любила меня все время так же точно, как я тебя?

— Так же точно.

— Солнышко!

— Ну, теперь мне надо идти, право же. Не удерживай меня, милый, мне и так трудно…

— Но ты придешь завтра?

— Непременно.

— Я буду ждать… Ну, еще разок, пожалуйста!

Неутомимый прибой шумел всю ночь. Ветер завывал и его порывы потрясали маленький сарай. Бойльстон, растянувшись на узкой кушетке, свистел носом и похрапывал, а Зельда металась, не засыпая.

«Никого, кроме меня, Зельда?.. Ты любила меня точно так же, как я тебя?»

В ее ушах еще звучали все интонации голоса Майкла, каждое его слово. Она видела его милое, морщившееся от улыбки лицо, его жадный взгляд, ощущала сильные, мускулистые молодые объятия… О, боже!

Он не должен узнать, никогда, никогда! Она не может причинить ему боль, а это ранило бы его глубоко. Он был еще так молод, так чист, а она огрубела, опустилась… О, это гнилое дыхание мрачных, грязноватых комнат в доме Фуллера!

Бойльстон никогда ее не отпустит. Он будет преследовать ее, расскажет Майклу… Но она вовсе не хочет обманывать Майкла. Она бы не могла прийти к нему с ложью на устах.

…Если она уйдет к нему окончательно, она сама ему расскажет.

…Нет!.. Майкл, любящий, страстный, доверчивый Майкл с его молодыми иллюзиями и верой в нее… Она не может убить его, убить его любовь… Что делать? Что делать?..

Море ревело все сильнее. Который час? Около четырех. Хижина так и ходила ходуном под порывами ветра. Будет ли конец этой ночи?

Майкл — Бойльстон… Бойльстон — Майкл, Одного она любила, другого ненавидела… Боже, как ненавидела! И душа его ей была ненавистна, не только тело! Пленница! Царевна в башне! — Бедная царевна!

Но что ей за дело до Бойльстона? Она знала, что у нее достанет твердости оставить его, она и глазом не моргнет. Он не страх, а презрение возбуждал в ней. Но оставить его — а дальше?.. Только не к Майклу, доверчивому Майклу! Она спорила сама с собой, ворочаясь до изнеможения. Нет, не может она сознаться ему в своем позоре!

Грохот. Плеск. Вой ветра. Посвистыванье и храп в комнате. Только четверть пятого… Ветер громко заплакал и вдруг утих. Потом снова поднялся и с дикими стенаниями, с воем и хохотом, понесся над низкими песчаными дюнами.

— Доктор, я думаю, нам лучше уехать сегодня. Погода испортилась. Возьмем только саквояж. За тяжелыми вещами можем прислать потом.

— Который час, милуша?

— Уже половина восьмого. Никак не могу развести огонь в печке, ветер слишком сильный…

— У тебя усталый вид, родная.

— Я не спала ночь.

— Ты не больна, боже упаси?!

— Нет, просто ветер мешал спать.

— И ты так-таки и не уснула всю ночь? Бедняжечка! Поди сюда, Зельда…

— Нет, пожалуйста, оставь меня. Я устала ото всего. Пора ехать домой!

Бойльстон встал на колени на кушетке и выглянул в окошко.

— Я думаю, погода переменится. Видишь, туч уже нет и на море так красиво! Ты непременно хочешь ехать сегодня? Я уверен, что сегодня здесь будет великолепно. И мы могли бы пробыть хотя бы до завтра…

Никакого ответа.

— Так ты решительно не хочешь остаться до завтра? Но отчего же?..

Зельда возилась у печки, выгребая золу. При последних словах Бойльстона она вдруг выпрямилась, швырнула кофейник на пол и закричала, яростно стуча кочергой о печку:

— Оттого, что я хочу уехать сегодня, сегодня, понимаете?! И уеду сегодня! Сейчас же, как только уложу самое необходимое в чемодан! А, если вам не угодно ехать со мной, можете оставаться! Я ненавижу это место! Лучше бы я никогда не приезжала сюда!

— Что ты, Зельда, что с тобой, дорогая? Ты больна! Что так расстроило мою маленькую девочку?

Одно мгновение она стояла неподвижно, глядя на него сверкающим взглядом. Потом выронила из рук кочергу и упала на колени, закрыв лицо руками.

— Девочка, родная, да что же это?! Он нежно дотронулся до ее плеча.

— Оставьте меня в покое! — простонала она. — Оставьте меня!.. Если вы еще раз дотронетесь до меня хоть пальцем, я убью вас, слышите?!