Этот человек тяжело дышал, по его лицу текла кровь, а камзол был в нескольких местах разорван. …Выбить шпагу из рук этого вояки, было делом буквально пары ударов. А вот того что случилось потом — Ренки никак не ожидал.

Кредонец внезапно отпрыгнул назад, развернулся и побежал, смешно, по-моряцки косолапя и раскачиваясь из стороны в сторону. Это было настолько глупо — пытаться убежать от кого-то на корабле, что Ренки даже не сразу бросился за ним в погоню.

А беглец, тем временем, забежал в капитанскую каюту, выскочил на балкончик на корме. С обезьяньей ловкостью перелез через перила, и спустился на палубу ниже.

Когда, Ренки, поддавшийся охотничьем инстинкту, последовал за ним, (и надо отметить, несмотря на свою молодость, проделав тот же путь отнюдь не с той же легкостью), он обнаружил что видимо попал в каюты младших офицеров. Побежал следом… Успел заметить юркнувшую в люк тень… И погнался следом.

Поначалу, это даже показалось ему смешным. …Он уже мысленно начал сочинять рассказ, о том как гнался за кредонским адмиралом, а тот убегал от него, обезумев от ужаса…

И только на нижних палубах, Ренки вдруг понял куда они бегут, и ему сразу стало не до смеха. Проклятый кредонский адмирал…, уже довольно немолодой, грузный и коротконогий — двигался с проворством обезьяны, буквально соскальзывая по трапам вниз, и несясь в полутьме палуб, словно сова по ночному лесу. На ровном месте — длинноногий Ренки, догнал бы его за несколько секунд. Но тут, в лабиринте корабельного брюха, бывалый моряк, уверенно доказывал преимущество опыта над молодостью и силой.

Уже когда адмирал остановился возле дверей крюйт-камеры, и поднял вынутый из-за пояса пистолет — Ренки прыгнул вперед, выставив перед собой шпагу, почти не надеясь достать.

Шпага вошла куда-то в бедро. Адмирал падая, успел выстрелить, но пуля ушла в потолок, и тем не менее — оба еще несколько мгновений лежали зажмурившись, ожидая неминуемого взрыва…

…Казалось бы — не все ли равно — сразит ли тебя маленькая пуля, мгновенно пробившая сердце, или разметает в клочья взрыв нескольких сотен пудов пороха? — И тем не менее — последний вариант, почему-то казался Ренки особенно жутким.

Звяк, звяк!!! — Адмирал бил стволом своего пистолета по кортику, пытаясь высечь искру. Если так случится, что его матросы и «пороховые мартышки» были недостаточно аккуратны — на палубе могли быть просыпанные крупинки пороха и пороховая пыль. Подчас — может хватить одной искры, чтобы уничтожить, не то что корабль — целую крепость! Потому-то, все кто работает в пороховых хранилищах — ходят в специальных мягких тапочках.

Ренки быстро ударил своей шпагой. На сей раз, удар был смертельно точен, и контр-адмирал Военного Флота Кредонской Республики оу Раавиинг, проиграл свой последний бой.

Его победитель встал, и попытался отсалютовать шпагой, оказывая честь доблести врага, но низкий потолок помешал ему сделать это. Тогда Ренки, тщательно закрыл дверь в крюйт-камеру, на всякий случай даже забив кортик адмирала под дверь, чтобы ее труднее было открыть. И начал устало подниматься наверх.

— Nihrena sebe…!!! — Только и сказал Готор, когда Ренки ответил ему на вопрос — «А ты куда пропал?».

А потом, как обычно началась работа… Надо было срочно расцепить суда, вывести побитого кредонца из бухты, освободив путь «Чайке». Оценить ущерб…

Окончание боя, уже проходило в сумерках, а к тому времени, когда Ренки вылез из-под палубы — на мир опустилась тьма. …Что в общем-то, были и к лучшему, учитывая, что где-то тут, рядом, должен был бродить и второй фрегат, наверняка привлеченный звуками пальбы. К счастью — как объяснил Готор — на море звук хоть и распространяется довольно далеко, но его источник определить не так-то и просто. А если еще учитывать и острова, искажающие и сбивающие направление… — можно было надеяться, что кредонцы не смогут найти место, где в течении менее чем получаса, корабли обменивались полноценными залпами.

И тем не менее — ночь была весьма беспокойная. Наспех заменить бушприт на «Чайке», исправить порванный такелаж… И все это в темноте, при свете фонарей.

А еще — этот долгий и крайне неприятный спор вокруг судьбы захваченного фрегата.

…Даже не жадность — восхищение, не позволяло морякам уничтожить такой прекрасный корабль. Почти идеальное соотношение скорости и силы. Выдержанная много лет древесина каркаса, и мореный дуб, пущенный на обшивку, и мачты собранные из деталей из железного дерева. И это не говоря про красное дерево, шелк и бронзу в интерьере кают… Все на этом корабле казалось размещено правильно, и по разумному. Каждая досочка, каждая деталь тщательно подогнана — знаменитая работа кредонских верфей, чье качество славилось на всех морях.

А пушки? — сорок четыре, сверкающих новой бронзой пушки! Вероятно отлитые одна за другой, в одной и той же мастерской, и потому похожие друг на дружку, как щенки из одного помета. Не всякая армия, выходит в поход, имея столько же. Паруса, канаты, цепи, якоря, и фигура свирепой гарпии на носу… в корце-то концов… — все новенькое, почти не пользованное!

И все это сжечь? Сжечь как ненужный мусор?

Увы, но последний, выпущенный почти в упор залп, нанес кредонскому фрегату серьезные повреждения. Били тогда, целясь по батарейной палубе, торопясь задавить вражескую артиллерию, и не позволить врагу расстрелять себя с короткой дистанции.