Избранные произведения в двух томах.Том 2.Стихотворения (1942–1969)
вернуться

Друнина Юлия Владимировна
Шрифт:

1969

«О, хмель сорок пятого года…»

О, хмель сорок пятого года, Безумие первых минут! …Летит по Европе Свобода — Домой каторжане бредут. Скелеты в тряпье полосатом, С клеймами на тросточках рук Бросаются к русским солдатам: «Амико!», «Майн фройнд!», «Мой друг!» И тихо скандирует Буша Его полумертвый земляк. И жест, потрясающий душу, — Ротфронтовский сжатый кулак… Игрались последние акты — Гремел Нюрнбергский процесс. Жаль, фюрер под занавес как-то В смерть с черного хода пролез! И, жизнь начиная сначала, Мы были уверены в том, Что черная свастика стала Всего лишь могильным крестом. И тихо скандировал Буша Его полумертвый земляк. И жест, потрясающий душу, — Ротфронтовский сжатый кулак… Отпели победные горны, Далек Нюрнбергский процесс. И носятся слухи упорно, Что будто бы здравствует Борман И даже сам Гитлер воскрес! Опять за решеткой Свобода, И снова полмира в огне. Но хмель сорок пятого года По-прежнему бродит во мне.

1969

ОТ ИМЕНИ ПАВШИХ

(На вечере поэтов, погибших на войне)

Сегодня на трибуне мы — поэты, Которые убиты на войне, Обнявшие со стоном землю где-то В своей ли, в зарубежной стороне. Читают нас друзья-однополчане, Сединами они убелены. Но перед залом, замершим в молчанье, Мы — парни, не пришедшие с войны. Слепят «юпитеры», а нам неловко — Мы в мокрой глине с головы до ног. В окопной глине каска и винтовка, В проклятой глине тощий вещмешок. Простите, что ворвалось с нами пламя, Что еле-еле видно нас в дыму, И не считайте, будто перед нами Вы вроде виноваты, — ни к чему. Ах, ратный труд — опасная работа, Не всех ведет счастливая звезда. Всегда с войны домой приходит кто-то, А кто-то не приходит никогда. Вас только краем опалило пламя, То пламя, что не пощадило нас. Но если б поменялись мы местами, То в этот вечер, в этот самый час, Бледнея, с горлом, судорогой сжатым, Губами, что вдруг сделались сухи, Мы, чудом уцелевшие солдаты, Читали б ваши юные стихи.

1969

«Все грущу о шинели…»

Все грущу о шинели, Вижу дымные сны — Нет, меня не сумели Возвратить из Войны. Дни летят, словно пули, Как снаряды — года… До сих пор не вернули, Не вернут никогда. И куда же мне деться? — Друг убит на войне, А замолкшее сердце Стало биться во мне.

1969

ДОБРОТА

Дмитрию Ляшкевичу

Стираются лица и даты, Но все ж до последнего дня Мне помнить о тех, что когда-то Хоть чем-то согрели меня. Согрели своей плащ-палаткой, Иль тихим шутливым словцом, Иль чаем на столике шатком, Иль попросту добрым лицом. Как праздник, как счастье, как чудо Идет Доброта по земле. И я про нее не забуду, Хотя забываю о Зле.

1969

«Не встречайтесь с первою любовью…»

Не встречайтесь С первою любовью, Пусть она останется такой — Острым счастьем, Или острой болью, Или песней, Смолкшей за рекой. Не тянитесь к прошлому, Не стоит — Все иным Покажется сейчас… Пусть навеки Самое святое Неизменным Остается в нас.

1969

«Помоги, пожалуйста, влюбиться…»

Помоги, пожалуйста, влюбиться, Друг мой милый, заново в тебя — Так, чтоб в тучах грянули зарницы, Чтоб фанфары вспыхнули, трубя. Чтобы юность снова повторилась — Где ее крылатые шаги? Я люблю тебя, но сделай милость: Заново влюбиться помоги! Невозможно, говорят. Не верю! Да и ты, пожалуйста, не верь! Может быть, влюбленности потеря — Самая большая из потерь…

1969

«Ох, эти женские палаты!..»

Ох, эти женские палаты! И боль обид, и просто боль! Здесь, стиснув зубы, как солдаты, Девчонки принимают бой. Свой первый бой в житейском поле, А первый — самый трудный бой… Жизнь раны посыпает солью, Жизнь болью убивает боль. Хирург работает умело, Над бедным телом казнь верша. Но тело все-таки полдела — Не надломилась бы душа… Да, я о тех, кто брошен милым, Чье горе вроде бы вина… Свет санитарка погасила, Лежит девчоночка без сна. А я желаю ей победы: В одну из самых злых минут Понять, что жалок тот, кто предал, Не те, которых предают!

1969

«Секунд и веков круженье…»

Секунд и веков круженье — Вращается шар земной. Победа и пораженье — Звенья цепи одной. И если мне дан нокаут, И если мне больно — пусть! Я шарю вокруг руками, Я верю, что поднимусь. С земли, зажимая рану, Вставала я на войне: Неужто теперь не встану? Руку, дружище, мне!