Шрифт:
И тоже умолк.
На сей раз не техника подвела – подвели легкие оратора, православного философа Перетятько. Философ со всей решимостью набрал в грудь воздуха и закончил:
– Найти дюжину праведников! И предъявить их народу!
– И ангелам!
– И ангелам Господним! – согласился Перетятько.
Он вытер вспотевшую лысину.
Несмотря на ранний час, жарило так – впору июльскому полдню. Тридцать минут назад оба пикета прятались в благословенной тени здания облгосадминистрации. Но вскоре надменное здание, вне сомнений, издеваясь над митингующими, подтянуло тень к себе поближе. Пикетчики оказались на солнцепеке. В тени остались лишь двое милиционеров, дежуривших у входа. К ним здание благоволило, но дежурные все равно нервничали. Пикетчики их не волновали – привыкли. Стражам порядка не улыбалось разделить вчерашнюю судьбу коллег, охранявших мэрию. Лейтенант Самохвалов и старший лейтенант Безбородько уже решили, каждый для себя: заявятся ангелы – драпаем со всех ног. Дураков нет! Сейчас оба прикидывали возможные пути отхода.
Путей было мало, и милицию это беспокоило.
Член профкома Митяев от души огрел кулаком предательский мегафон. Чудо враждебной техники, произведенное литовской фирмой «AMC», с натугой крякнуло. Его раструб зашипел, демонстрируя готовность к работе. Испытанное средство ремонта – пролетарский кулак – в очередной раз оправдало себя.
– Мы требуем, – взорвался мегафон пламенной речью, – немедленно выплатить все долги по зарплате рабочим завода Шевченко!
– И завода Малышева! – крикнули сзади.
– И рабочим завода Малышева! Всем рабочим нашего города!
– Врежь им, Митяев!
– Сегодня! Сейчас! Мы больше не станем ждать!
– Даешь зарплату! – поддержала толпа заводчан.
Над головами взметнулись, заколыхались красные знамена с серпами-молотами. Знамена перемежались плакатами: «Зарплату – сегодня!», «Верните наши деньги!» и неизбывно актуальным: «Воров на нары!».
– Опомнитесь! Зачем вам зарплата!
Яростно расталкивая локтями единоверцев, на передний край выбралась швея-надомница Никонова, богомолка с трехлетним стажем.
– Грядет Судный День! О душе думайте, не о деньгах!
Глаза швеи наполнились слезами:
– Покайтесь! Покайтесь, пока не поздно!
– Поздно каяться, когда вилы в заднице, – осадил Никонову слесарь шестого разряда Самойлов. – Кыш, Васильевна! Не гунди…
– У нас дети голодные!
– Зар-пла-ту! Зар-пла-ту!
Православный философ Перетятько, устав вытирать лысину, извлек из холщовой сумы соломенный брыль и водрузил его на голову, сделавшись похож на гоголевского пасечника. Впечатление портил импортный мегафон. Философ прокашлялся. От этого звука с брусчатки в панике взлетела стая голубей, заполошно хлопая крыльями.
– Мы печемся о спасении всех и каждого! – возгласил Перетятько. – Ибо не хлебом единым! В вере – наше спасение! И мы веруем: есть праведники среди нас!
– Есть!
– Воистину! – поддержала философа швея, легко перекрыв мегафон.
– Власти должны отыскать их! Явить, куда следует!
– Явить!
– Тогда спасемся!
– Спасемся! – с воодушевлением поддержал пикет.
К небу вознеслись хоругви и плакат: «Праведников – народу!».
– Они вам найдут! – вывернулся из толпы заводчан красный колумнист Дербай, член Коммунистической Партии с 1991-го года. – Вор на воре! Олигархи, продажные шкуры! Кому кланяетесь? Только пролетарии! В едином порыве!
– Спасемся!
– Сметут эту нечисть! Трудовой класс!
– Спасемся!
– Наследники Ильича!..
Оратор из Дербая был – что из коровы конь. Однако деликатные советы товарищей по партии сходить к логопеду он с негодованием отвергал. Красный колумнист булькал и каркал, глотал слоги и целые слова, брызгал слюной, целиком заплевывая смысл своей пламенной речи. На бумаге у него получалось не в пример яснее. Однако и философ Перетятько, и швея Никонова, поднаторевшие в словесных баталиях с Дербаем, все прекрасно поняли.
– Безбожники! – взвихрилась швея. – Семьдесят лет кровавого режима!
– На себя посмотри! – Дербай перешел на трудовое «ты». – Верующая?
– Да!
– Православная?!
– Да!
– А толку? Вон вас сколько собралось! Праведники-то где?
– Где надо!
– Хоть один?! Вынь и предъяви!
– Вера и праведность суть разные категории, – разъяснил вопрос философ Перетятько.
– Точно, ссуть, – мрачно согласился слесарь Самойлов, указав на соседей философа. – Какие с вас праведники?
– Коммуняки всех выбили! В лагерях сгноили! В психушках!
– При коммунистах такого не было! Никаких Концов Света!
– При коммунистах и майонеза не было… и зеленого горошка…
– А вы куда смотрели?!
– А вы куда молились?!
– Товарищи, успокойтесь! Товарищи, мы не за тем сюда пришли…
– Чёрт рогатый тебе товарищ!
– Попы на «Бентли», часы за сто тыщ…
– А ваши? Секретари ЦК?! Олигархи!
Последнее слово швея Никонова, разойдясь не на шутку, сочла оскорблением из самых страшных. Не найдя более подходящей мишени, она ткнула обличающим перстом в красного колумниста. Дербай, сутулый и тщедушный, в кургузом засаленном пиджачишке, мятых брюках и в ботинках производства Волчанской обувной фабрики, на олигарха походил мало. Впрочем, Никонову это не смутило.