Вспомнить, нельзя забыть
вернуться

Колосова Марианна
Шрифт:

КОМИНТЕРН К СТЕНКЕ

Как искорки во тьме — Подпольная работа… Вдруг вспыхнула б от них Заря переворота! И вновь могучая, Как грозная стихия, Заговорила И запела бы Россия! О, грохот гнева! Пламенные взрывы Во имя Родины, А не «свободы» лживой! …………………………….….….….….….. И продавцы газет Кричат в дыму пожаров: «Расстреляны 17 комиссаров!» В шелках знамен Восстания отвага! Перед святым крестом На площадях присяга. В соборах молятся Митрополиты О всех, за веру И отечество убитых. Бас протодьякона, Как в колокол, ударит: «Благочестивейшего Даждь нам Государя!» И бунтарей вчерашних Горестные тени Вдруг упадут Покорно на колени. …………………………….….….….….….. Российский гнев, Скорее помоги мне! Дай музыку к словам В грозящем гимне: — В прах сокрушим Чекистские застенки, А Коминтерн с его слугами… — К стенке!! 1930 г.

ВЫШИВКИ

Словно арестанта под конвоем, Разум мою душу стережет, Я она, склоняясь над канвою, Свет очей узорам отдает… А узоры странные такие, Дышат жизнью пестрые шелка. Верую, что Русскую Россию Возвеличит русская рука! Буду делать маленькое дело. Разум, сторож черствый, не мешай! Пусть, пока труба не прогремела, Путается в вышивках душа… Декабрь 1929 г.

В МИРЕ МЕМУАРОВ

Мы с тобой врагами не добиты, Но в тупик глухой заведены, Два обломка королевской свиты, Короля трагической страны. Подвиг — это миг самозабвенья, Огненный полет в ночную высь. Клятву долголетнего терпенья Мы с тобою выполнить взялись. Жизнь диктует новые законы, Вожаки кричат: «Не отставай!», Но перед отцовскою иконой Огонек зажечь не забывай. Никому нас не переупрямить, Жизнь борьбой неравною полна. В эти дни сожжем о прошлом память, Чтоб не помешала нам она! Чтоб душа слезой не растекалась, В мусорную яму сволоку Нашу эмигрантскую усталость, Нашу эмигрантскую тоску. 1931 г.

ЗА ОБИДУ

По ночам я о многом думаю, На подушку слезы роняю, Но маленькую личную беду мою К общей не приравняю. На чужбину шквалом отброшены, Оглушенные гулким громом, Раскатились мы, как горошины, В поле чуждом и незнакомом. Не люблю я запаха ладана, Рано петь по нас панихиду, Будет день: нежданно-негаданно, Отомстим за нашу обиду! Не за ссылку за нашу дальнюю, Не за горечь отдельной драмы, — За обиду национальную, За поруганные наши храмы! За все то, что русскому дорого, Что для сердца русского свято — Отомстим мы жестоко ворогу В грозный год Великой Расплаты! 20 октября 1931 г.

ГЕОРГИЙ

Охвачена жарким и светлым пожаром Забуду ль о прошлом, о темном, о старом? О звоне серебряных колец кольчуги, О князе, о храбром забуду ли, други! Всегда в горделивом и нежном восторге Я имя твое повторяю — Георгий! На фоне Российских алеющих зарев — Мой храбрый Георгий, слуга Государев. О топоте четком копыт лошадиных, О вьюге, о снеге сибирской долины, О серой шинели, о серой папахе, О страхе за милого, девичьем страхе… О всаднике стройном, чье имя Георгий, Пусть память поет в горделивом восторге! О взгляде последнем навеки родного… О шелковой гриве коня вороного. Короткое счастье за горе разлуки. Напрасно цепляются женские руки За шашку, за краешек серой шинели В ту ночь, когда трубы за окнами пели. Напрасно цепляются руки за стремя: Не время любить нам и плакать не время. На фоне Российских бунтующих зарев, Не милый он мне, а слуга государев! Но женское сердце, как пленная птица, — Ему суждено тосковать и томиться. Узнала: в дыму багровеющих зарев Погиб Государь… и слуга Государев Признаюсь, призанием горестным мучась: Завидной казалось Царицына участь… Ах, встретить бы пулю из той же обоймы! Но не были рядом, Георгий, с тобой мы. За вызов, за гордый отказ помириться, Пришлось на чужбине далекой томиться. И вот вереницею пасмурной годы, Прошли под знаменами черной невзгоды. Но в черной заботе о крыше и хлебе Мне звездочка светит в полуночном небе, И память поет в горделивом восторге, О Русском герое, чье имя — Георгий! 9 декабря 1931 г.

В БРОНЮ ЗАКОВАНА

Российскому Обще-Воинскому Союзу посвящаю.

Переберу рукой взволнованной Страницы прошлых ярких дней, И встанет Русь, в броню закована, В красе воинственной своей! Сегодня вспомним мы нечаянно Имен и дел великий ряд… И в красоте своей отчаянной Набег Аскольда на Царьград! Впервые стал Царьград добычею. И первые Аскольд и Дир Мечами звонкими и кличами О русских известили мир! А Святослав с дружиной верною Прославил Новгородский край. Его отвагу беспримерную Узнали Волга и Дунай. А битва на Неве со шведами, Где Александр пресветлый вновь Украсил Русь своей победою И пролил вражескую кровь. И Куликово поле знаем мы, Где Дмитрия Донского рать Разбила полчища Мамаевы. Привычным стало побеждать! На небе сумерками поздними Расскажет алая заря Нам про Царя Ивана Грозного, В России первого Царя. Конь Грозного чертил подковами Победы радужную грань… Пред покорителями новыми Склонилась буйная Казань. Восток далекой снежной тайною Манил вечернюю зарю… Отдал Ермак Сибирь бескрайную В подарок Грозному Царю. А дальше бой, воспетый Пушкиным, И мне ли петь после него? И не Полтавскими ли Пушками, Гремело эхо над Невой? А дни Суворова, которыми Костры победы зажжены, Над безграничными просторами Моей прославленной страны! Пускай враги от злобы хмурятся, Мы духом были велики — И по Парижским ярким улицам, Наш Царь провел свои полки! Забуду нынешнее горе я, Мне ясен наш грядущий путь: Нельзя страну с такой Историей Ни задушить, ни зачеркнуть! Потомки славных тех воителей Вдали от родины своей Заслужат лавры победителей На рубеже грядущих дней. 1931 г.

Д.Л. ХОРВАТ

Главе Дальневосточной эмиграции посвящаю

Защиту наших прав ему вручаем. И под его отеческой рукой Мы, русские изгнанники в Китае, Найдем защиту и покой. Недаром раньше был хозяин края, Осталось твердою хозяйская рука. Душе его близка страна родная, И горесть русская душе его близка. Хранителю традиций — эти строки, Главе изгнанников — поклон мой до земли! Привет всем тем, кто в эти злые сроки За ним одной дорогою пошли! 1932 г.

НА МОРЕ И СУШЕ

Адмиралу Федоровичу посвящаю

Кричу «ау!» прошедшим временам. Ведь только что отгрохотали войны. И с человечьей кровью пополам Мы воду пьем бесстрастно и спокойно. Война для многих стала ремеслом; Но есть такие люди, у которых Военным вихрем знамя унесло В чужие неизвестные просторы. Пою о вас, родные корабли, В чужих морях — Российская отвага! Пою о тех, которых погребли Без панихид и спущенного флага. Чужие люди сердцу далеки. Напоминает якорь о надежде. Вы, Русские родные моряки, Такими же остались, как и прежде. От снов чужих когда-нибудь очнусь. На Родине найду родные души. И будет вновь сиять, как солнце, Русь, И побеждать на море и на суше! 24 июня 1931 г.