— Где Лэйса? — голос молодого человека прозвучал едва слышно, хотя он потратил немало сил на то, чтобы задать этот краткий вопрос.

Ему показалось, или лицо каррийки действительно на миг помрачнело? Но её ответ, прозвучавший почти сразу, успокоил его:

— Она скоро придёт. Всё в порядке. А ты сейчас должен восстанавливать силы. Погоди, сейчас я принесу тебе мясного бульона…

Проснувшись на следующий день, Мартьен чувствовал себя уже значительно лучше. Он смог даже приподняться на локте и оглядеть дымный шалаш…

У входа был устроен очаг, около которого возилась с глиняными горшками старая каррийка. С улицы в сумрак примитивного жилища проникал яркий солнечный свет. Мартьен попытался было встать, но его шевеление было замечено старухой, которая, выбранившись на наречии своего народа, велела ему лечь обратно.

Она вновь покормила его с ложечки, а когда он опять спросил, где Лэйса, то каррийка вначале сделала вид, что не расслышала вопроса, а когда он стал настаивать, посоветовала радоваться тому, что та не видит, насколько он сейчас тощ и страшен. А затем, рассмеявшись своим каркающим смехом, велела ему спать, и глаза Мартьена против его воли закрылись.

На третий день молодой человек почувствовал себя достаточно здоровым для того, чтобы выйти на свежий воздух. Выйдя из шалаша, Мартьен остановился, придерживаясь за одну из жердей, на которых держалось примитивное обиталище каррийки, и окинул взглядом поляну, пытаясь вспомнить, как Лэйса его сюда притащила. Ковырявшаяся в огороде хозяйка немедленно обратила на активность гостя внимание:

— Вылез всё-таки, неугомонный? Силён ты, мoлодец! Другой бы на твоем месте давно в могилу сошел, а ты уже бегаешь… Эх, альдийская кость! С виду хилый, а смотри-ка, какой живучий! Или это в тебе тэрская кровь говорит?

Несколько обескураженный таким знанием подробностей своего происхождения, Мартьен с подозрением покосился на старую каррийку:

— Что ещё ты знаешь обо мне, ворожея?

Та усмехнулась:

— Тэрский принц с альдийским сердцем! Твоя мать Альмена была последней из семьи Вилед, чья родословная восходила к вашему великому королю Ульде, а отец… ха, твоим отцом был этот злокозненный Корсид, чье имя за его злодеяния будет проклято в веках; этот кровавый правитель, который устраивал гонения на моих соплеменников во всех землях Империи…

Она увидела, как потемнело лицо стоявшего перед ней человека, и неожиданно мягко закончила:

— Но ты невиновен в грехах своего отца, за которые его душу, несомненно, сейчас терзает Чёрный Пёс подземного царства. Ты не проливал крови без нужды. У тебя добрая душа и чистое сердце.

Мартьен долго молчал, не зная, что ответить, а потом тихо задал самый важный для него сейчас вопрос:

— Скажи мне правду — что с Лэйсой? Я знаю, что она была здесь, пока я был в лихорадке. Где она?

Появившееся на лице старухи суровое выражение испугало его. Каррийка чуть помедлила с ответом, словно бы подбирая слова, а потом заговорила, и в её голосе была горечь:

— Она ушла. Ушла три дня назад, в ту ночь, когда тебе стало лучше, и я поняла, что на этот раз ты обхитришь смерть, которая до того ходила кругами вокруг твоей постели. Лаиса должна вернуться к своему мужу. Так суждено…

— Она ушла? Нет! Ведь если она снова попадёт в руки Кровопийцы, он убьет её — после того, как она его так дерзко обманула!

Молодой человек дёрнулся, словно желая броситься вслед за любимой, но, поняв бесполезность своего порыва, горестно опустил голову и чуть слышно пробормотал:

— Но почему…

— Так было суждено, — голос Шэры звучал непривычно мягко. Старая женщина слишком сильно любила дочь той, которую вскормила своим молоком, и страдания молодой женщины эхом отзывались в её сердце. — Она не хотела уходить, но должна была это сделать. Она ведь не просто босоногая девчонка из деревни, она — будущая императрица. А значит, она не может делать только то, что хочется — над ней довлеет ее долг. На ее плечах — тяжкое бремя, и ты не сможешь помочь ей нести его. Кто ты сейчас? Никто, нищий голодранец. А она…

— Погоди-ка, почтенная, — Мартьен весьма невежливо оборвал пожилую женщину на полуслове. На его бледных губах играла дерзкая улыбка. — Кто-то тут недавно упоминал всуе имена моих родителей… В общем, если уж на то пошло, я тоже могу занять не последнее место в Империи. И не стоит этак тонко намекать, что я ей не пара. Если у меня сейчас в кармане нет ни одного медяка, так это еще не значит, что завтра там не будет сотни золотых. — Он усмехнулся, показав крепкие белые зубы, которые удивительным образом умудрялся сохранять во всех потасовках. — Знаешь, матушка, если по большому счёту, — то мы стоим друг друга. — Мартьен улыбнулся еще шире. — И когда-нибудь ты еще погуляешь на нашей свадьбе!