Шрифт:
Эта посудомойка водочного завода руководить государством не желала по соображениям идеологии. За террор в 1904–1905 гг. присуждена к смертной казни, замененной каторгой. В 1910 г. бежала из Сибири в Японию. Живя в Америке, Франции, Англии, Германии, Швейцарии, освоила многие языки. В 1917 г. вернулась на ст. Пологи к своей маме. Сколотив банду террористов, в мае экспроприировала у александровского заводчика Бадовского 1 млн рублей. В декабре, выбив гайдамаков из Екатеринослава, Маруся, получив от Антонова-Овсеенко 200 млн рублей, сформировала «Вольную боевую дружину».
Большевик М. Киселев с содроганием вещал об амазонке с кровавой репутацией: «Около тридцати лет. Худенькая, с изможденным испитым лицом старой, засидевшейся курсистки-наркоманки». Анархист М. Чуднов осветил внешность её строптивой, непокорной натуры с «испитым, преждевременно состарившимся лицом, в котором было что-то от скопца или гермафродита. Волосы острижены в кружок. На ней ловко сидел казачий бешмет с газырями». Большевик М. Рошаль: «По улице с бешеной скоростью мчится экипаж. Небрежно развалясь, сидит в нем молодая брюнетка в лихо заломленной кубанке, рядом, повиснув на подножке, плечистый парень в красных рейтузах гусара. Брюнетка и ее телохранитель увешаны оружием. Чего здесь только нет!»
Но, несмотря на злобу оппозиции, Марусю считали своей рабочие и махновцы, матросы и офицеры. Все признавали её незаурядный ум, волю, разносторонние интересы, ремесло оратора и дар влияния на людей. Образ Маруси отражен в музыкальной комедии Николая Рашева по мотивам ранних произведений Аркадия Гайдара «Бумбараш» (1972 г.). Отряд Никифоровой громил городки Украины и России. В декабре 1918 г. вместе с войсками УНР в Одессе она разрушила тюрьму.
В январе 1919 г. в Саратове красные арестовали Марусю. Газета «Правда» 25 января сообщила, что трибунал, признав Марусю виновной в дискредитации власти Советов, на 6 месяцев лишил её права занимать ответственные посты и передал на поруки Антонову-Овсеенко. В мае Никифорова уже формировала полк в Бердянске.
Осенью на улице Симферополя Марусю взяла контрразведка белых. Военно-полевой суд Севастополя приговорил её к смерти. Повешена.
Глава 7
ПОГРОМЫ
Об этих жутких событиях умалчивали, видимо, из-за мистического значения Киева для элиты Москвы. Из народов Украины только евреи создали историю своего геноцида. Это опровергает стереотип о казаках-антисемитах. На Украине у белых служили казаки и горцы, с одинаковой униформой и вооружением. Учитывая также большое число солдат и кавалеристов, от казаков в погромах, видимо, пострадало 8,5 % евреев.
Законопослушные и политически активные евреи не могли противостоять армии, но нападения мелких банд отражали.
В феврале 1919 г. красные взяли Киев. Селяне, говоря, как евреи отбирают собственность, загоняют в коммуны, закрывают храмы, превращая их в конюшни, призывали уничтожать иудеев. Но антисемитизм Советы пресекали.
С возвращением Петлюры газеты УНР писали: «Теперь Украина воюет с Московщиной, и еврейство снова перешло в лагерь наших врагов». Хлопцы врывались в дома, забирали деньги и вещи, вымогали под угрозой смерти, а затем убивали. За первой группой шла вторая, третья. Ехали селяне в «вышиваных» сорочках и «чемирках», их спокойные лица отражали привычку к невзгодам и упорному труду Неторопливо разбирали крыши домов, вынимали оконные и дверные рамы, отдирали половицы, загружали на возы мебель, запасенные на зиму дрова и продукты. Не оставляли ничего, выдергивали из стены ржавый гвоздь — мог сгодиться в хозяйстве.
В книге «Летопись мертвого города» Рахиль Фейгенберг сообщает судьбу местечка Дубово неподалеку от Умани, уничтоженного в 1919 г. «Под вечер в Дубово вошли человек сорок крестьян с гармониками и пением. При них были ружья и шашки. Они остановились на базаре, чтобы отточить шашки, и по улицам разнесся хриплый лязг оттачиваемого оружия… Атаман собрал крестьян у церкви и заявил им, что настала пора вырезать всех евреев; согласны ли они на это? Крестьяне ответили, что он может сделать с евреями все, что захочет, но чтобы не трогать евреев-кузнецов: теперь идет жатва, и без них обойтись невозможно. И атаман согласился оставить кузнецов в живых…»
«На глазах семидесятилетнего Пейсаха Зборского убили его детей и внуков, раввин продолжал громко читать псалмы. Затем ему отрубили руку, которой он держал книгу псалмов; тогда он наклонился и поднял книгу другой рукой. Ему отрубили и эту руку, но старый меламед продолжал произносить псалмы наизусть, и под звуки читаемых псалмов его рубили по суставам, пока он не перестал шевелиться…»
«Обезглавили беременную женщину, Эстер Динштейн. Посреди улицы в пыли и мусоре валялась ее черноволосая голова, с маленькими гребенками в прическе, а рядом лежал младенец, вынутый из распоротого чрева; бандиты перебрасывались им, как мячиком…»
«Красавицу невестку Иосифа Солодовника тащили срывая одежду. Она их успокаивала, улыбаясь, гладила по головам и звала в парфюмерный магазин своего мужа: там она подарит им душистое мыло, сама обольет себя одеколоном, а потом отправится с ними в горницу. Ей удалось уговорить бандитов, они пошли с ней в магазин, она при них же отравилась карболкой…»
«Старого раввина стащили на пол и били сапогами по голове… Его пытали со среды до пятницы, а затем сбросили убитого раввина в глинище — смертную яму, где уже лежала почти вся его паства…»