Он кивнул:

— Понимаю. Тогда, наверное, есть смысл немного изменить программу. Не хочу думать, с кем именно я занимаюсь любовью.

Грейс показалось, будто кто-то только что вылил ей на голову ледяную воду. Она сухо рассмеялась.

— Думаешь, я решу, будто ты влюбился в меня? Нет, Диккан. Я вряд ли совершу подобную ошибку.

Ей показалось, будто в его глазах промелькнула какая-то тень, но, конечно, это было лишь ее воображение. Ее желание завоевать любовь мужа ничего не могло изменить. Поэтому стоит довольствоваться лишь эротическим наслаждением. И Грейс знала, что Диккан по этой части большой мастер.

— Вытащи шпильки, — резко сказал он. — Я хочу видеть твои распушенные волосы.

Грейс секунду помедлила, давая Диккану понять, что не потерпит очередного оскорбления. Потом медленно подняла руки и принялась вытаскивать шпильки. В другой раз она бы бережно сложила их в шкатулку из перегородчатой эмали. Но сегодня она просто бросила их на пол, и тишину в комнате нарушили лишь легкий стук по деревянному полу и тяжелое дыхание.

Грейс не могла отвести глаз от Диккана. Скорее всего он не любит ее. Возможно, даже не испытывает к ней влечения. Но все же у него такой вид, словно он готов швырнуть ее на пол и овладеть ею прямо на месте. Он не шевелился и только мерно постукивал стеком по бедру. Но Грейс чувствовала себя ошеломленной, ей стало трудно дышать, как будто он забрал весь воздух в комнате. Ей было одновременно холодно и жарко, ее била дрожь, и начали трястись руки.

— А теперь распусти волосы, — приказал он.

Она принялась расплетать и трясти тугие пряди, пока они свободно не упали ей на плечи. Грейс с удивлением заметила, как расширились его зрачки. В животе появилось тепло и растеклось вниз по ногам.

— Положи одну прядь на грудь.

Она повиновалась.

Дыхание Диккана стало более учащенным. Он кивнул. Грейс стояла, не двигаясь, с распущенными по плечам волосами, одна прядь лежала на ее вдруг ставшей очень чувствительной груди, касаясь шелка платья. Все увеличивающийся бугорок на панталонах Диккана притягивал ее взор.

Он приложил кончик стека к губам и хмыкнул:

— Приятная картина, но мне кажется, эта прядь смотрелась бы лучше на обнаженной груди. Разденься.

Грейс застыла.

— Нет.

Его улыбка стала холодной.

— Значит, ты этого не хочешь?

Она могла бы согласиться, если бы он прикоснулся к ней или улыбнулся.

— Нет, если это означает мое унижение, — ответила она, сожалея, что ее голос не звучит твердо. — Не хочу, чтобы последующие несколько минут ты напоминал мне, насколько я хуже твоей любовницы. Наслаждайся иллюзией, Диккан. Действительность очень далека от нее.

Он чуть нахмурился.

— Кажется, я велел тебе не прекословить. Я хочу видеть тебя обнаженной, Грейс. Это мое право. К тому же ты сама просила.

Грейс вспыхнула, ее охватило разочарование. Она в нерешительности замерла на месте. Все ее тело кричало от желания подчиниться, удержать его в комнате. Грейс видела, что Диккан не был пьян. Но гордость заставляла ее молчать.

— Грейс, — тихо сказал он. Его лицо было бесстрастно, он сидел не двигаясь. — Я уже видел твои ноги. Не сомневаюсь, ты все равно скоро будешь раздета.

Она вздернула голову.

— Но не таким образом.

Он долго молчал. Грейс изо всех сил старалась оставаться спокойной, невосприимчивой к этому унижению. Она ждала, что он неизбежно уйдет.

— Что ж, — наконец произнес Диккан и снова откинулся на спинку кресла, — можно перейти к следующей сцене, где ты должна стоять на коленях.

— И почему я должна это делать? — Она встретила его взгляд.

Он приподнял бровь.

— Мина не задавала подобных вопросов.

— Возможно, ей это не было нужно.

Диккан снова лениво улыбнулся.

— Потому что если ты действительно хочешь повторить все то, что мы делали прошлой ночью, тогда тебе надо встать на колени и расстегнуть пуговицы на моих панталонах, — терпеливо повторил он. — Потом просунуть руку внутрь и коснуться меня.

Он говорил все медленнее, голос его становился все более глухим, а взгляд пронзал ее. Грейс то вспыхивала, то начинала дрожать. Одним лишь взглядом и несколькими непристойными фразами Диккан довел ее до исступления.

— А потом, Грейс, — продолжал он, ожидая, что она дрогнет и отведет глаза в сторону, — ты должна открыть свой прелестный рот и приступить.

Сначала она услышала лишь первую часть фразы. Но постепенно до нее дошел полный смысл сказанного. Грейс изумленно вздохнула, и образ, промелькнувший перед ней, был так ярок, словно она уже почувствовала прикосновение к своим губам. Она облизнула пересохшие губы. Диккан внимательно следил за ней, и ее поразила исходящая от него сила.

Конечно, Грейс уже видела подобное. И всегда считала, что это унижает достоинство женщины. Стоять на коленях, как попрошайка, доставлять наслаждение, не получая его взамен. Подчиняться.