— Глори, — Исао усмехнулся. — Выглядит похоже на то, как бьешь ты.

— Я бы так рано не остановился.

— Она вообще не хотела этого делать. Еле уговорил.

— Зачем?

— Знал, что она твоя ученица, — просто ответил советник, — и сделает все правильно — а любопытные подумают, что вышел из себя…

— Знаешь, у меня просто руки чешутся вправить тебе мозги, — рыкнул мужчина и полыхнул алыми глазами.

— Так в чем проблема, Такеши? Я тут перед тобой…

— Уймись уже, — Темный Император устало опустился в кресло и закрыл глаза. — Тебе и так порядком досталось.

— Переживу, не впервой… — он потянулся за восстанавливающей жидкостью и резко выдохнул — боль не дала ему закончить движение.

— Такое первый раз, — Такеши встал, налил и подал другу большой бокал восстанавливающей жидкости, а потом вернулся обратно в кресло. — Постарайся меньше напрягаться, у тебя вся спина исполосована.

— Я знал, на что шел.

— Да? И как самочувствие? — ядовито осведомился Темный Император.

— Да не очень как-то, — честно ответил Исао и, заметив, как друг вздрогнул, тяжело вздохнул. — Это был идеальный выход. Мы все продумали…

— Вы не учли Аниту, — перебил Такеши.

— Я не думал, что она пойдет на переговоры с тобой из-за меня, — мужчина залпом допил жидкость из своего бокала и поставил его на сто, слегка поморщившись при этом: малейшее движение отзывалось огненной болью в спине. — Чего ты потребовал в замен?

— Ничего…

— ЧТО? — сказать, что у советника был шок — не сказать ничего.

— А вот так, — тихо рассмеялся Темный Император. — Еще немного и я бы сделал все, чего бы она ни попросила.

— Как ей это удалось?

— Анита надела платье, полностью закрытое платье… так я думал, пока не увидел отражение ее спины в зеркале… — он сглотнул, едва вспомнил открывшуюся ему тогда картинку, а дыхание чуть ускорилось. — Белоснежная кожа спины в обрамлении мерцающей черной ткани платья… больше я уже ни о чем не мог думать.

— Похоже тебя соблазнили, — весело рассмеялся Воздушный Властелин. — Думал, этого никогда не случится.

— Мне совсем не смешно, Исао. Особенно теперь…

— Разреши рассказать ей, — мужчина попытался поймать взгляд своего Императора, но тот встал и повернулся к окну.

— Нет.

— К фоморам, Такеши!

— Нет, — твердо заявил тот и обернулся — Отдохни тут, а у меня еще есть дела, — он сделал несколько шагов в сторону выхода, когда слова друга буквально приморозили его к полу и заставили повернуть обратно.

— Что мы будем делать с Анитой? — очень серьезно спросил советник. — Ты любишь ее, и я люблю ее. Что мы будем делать?

— Ничего, абсолютно ничего. Решать будет она, и мы примем ее решение, какое бы оно ни было, — грустно улыбнулся Такеши и стремительно вышел, оставив друга размышлять над сложившейся сложной ситуацией.

Едва заметной тенью Рэм скользнул через балкон в спальню Аниты, неслышно приблизился к кровати, на которой спокойно спала девушка и замер, затаив дыхание: длинные волосы разметались по подушкам, одеяло сползло, позволяя рассмотреть обнаженные плечи и изящный изгиб спины. Мужчина судорожно выдохнул и осторожно опустился на край кровати, его рука самопроизвольно потянулась к ней, кончики пальцев в нежнейшей ласке скользнули вверх по белоснежной коже руки, погладили плечо и переместились на спину. Казалось, его руки живут собственной жизнью, вычерчивая на бархатной коже любимой замысловатые узоры. Рэм понимал, что должен остановиться, но не мог — она манила его, дурманила, от ее близости он просто терял голову. Мужчина со стоном капитуляции прижался губами к ее затылку, а потом начал покрывать легкими поцелуями ее спину, медленно спускаясь вниз. Его губы нежно скользили по ее коже, приходя на смену рукам. Он чувствовал, как убыстряется ее пульс, учащается дыхание, но никак не мог насытиться этими украденными ласками. Тихий стон сорвался с ее губ, и мужчина замер, тяжело переводя дыхание — сейчас он почти пересек грань, за которой бы уже не было возврата. Он позволил себе еще один поцелуй, еще одну ласку и решительно поднялся, напрягая всю свою волю. Рэм смотрел на девушку, щечки которой разрумянились, а губы приоткрылись, но она все еще крепко спала, и понимал, что едва не преступил границу дозволенного, чуть не предал ее доверия. Он стиснул руки, что так и тянулись обнять ее, в кулаки и буквально метнулся в ванную — ледяные струи воды потихоньку остужали разгоряченное тело, успокаивали бушующий в крови огонь, возвращали возможность реалистично мыслить.

Анита легко дрейфовала на волнах сна, буквально каждой клеточкой своего тела впитывая ощущения ласки, защищенности и легкости. Ей хотелось улыбаться, и даже уже привычная тьма, предшествующая обычно ее снам не пугала. В этот раз вспышки не было. Она просто мягко соскользнула в другое место и сразу же открыла глаза. После кромешной тьмы, темнота ночи не казалась такой уж сильной. Девушка легко различила высокие двери, осторожно толкнув их, вошла в комнату и потрясенно огляделась. Эта невероятно красивая, изящно обставленная спальня, была ей уже смутно знакома. Поворот головы, и она замечает огромную кровать с балдахином. Улыбка касается ее губ — она осознает, что это уже было с ней, что эта комната ей уже ранее снилась. И все же ей нравился мягкий теплый свет, что не до конца разгонял полумрак комнаты, высекал бордовые искры на темном бархате покрывала. Анита чувствовала, что не одна в комнате, и все же удивленно моргнула, когда оказалась в теплых объятьях подошедшего сзади мужчины. Его горячие губы коснулись ее обнаженной шеи, скользнули по открытому платьем плечу, а бархатный шепот просто ошеломил:

— Ты так прекрасна, шерити. Никто не в силах сравниться с тобой.

Она медленно повернулась в его руках и встретилась с восхищенным взглядом, горящих алым глаз потрясающе красивого мужчины и мгновенно его узнала. Он больше не был для нее незнакомцем, с сегодняшнего вечера не был. Анита стояла в объятьях Такеши и наконец-то позволила себе его хорошенько рассмотреть. Чем-то он ей неуловимо напоминал Рэма: та же фигура, тот же гордый разворот плеч, то же ощущение опасности и тьмы. Но в то же время он был другим — аура властности и повелительности, а еще некой жесткости, возможно даже жестокости неуловимо окутывала его подобно плащу. Его красота была хищной, чуть резкой, но от этого даже более яркой. Ее взгляд задержался на его четко очерченных губах, у нее вырвался едва слышный вздох.