Дина задумалась ненадолго, потом сказала:

— Я всегда хотела настоящей любви, встретить свою половинку…

— Это понятно, — кивнула Анна, — встретила?

— Похоже, что да, — созналась Дина, — мне так кажется. Но мы сейчас не вместе.

— Хорошо. Это ясно. И все?

— Хотела духовного развития…

— И как ты его представляла?

— Развитие разных способностей… сверхъестественных. Уметь летать, например, исцелять, владеть телепатией, телекинезом… понимать суть вещей, людей, и потом совершенствоваться, становиться лучше. Хотелось быть, как тибетские или индийские йоги, мастера. Уметь телепортироваться и многое другое, — перечисляла девушка.

— А для чего тебе все это?

— Чтобы…, - Дина думала, как сказать точнее, — чтобы расширить сознание, восприятие, быть как те, кто меня восхищает, хоть в чем-то больше быть похожей на Бога. Раз мы его дети, мы же должны расти, подражая родителю?

— И…

— Быть свободной!!! — Воскликнула девушка.

— Угу. А еще тебе хотелось чего-нибудь? Мечталось о чем-то? — не унималась Анна.

— Да, — опустила голову Дина и прошептала себе под нос, — я мечтала родить ребенка. Сына.

— На кого похожего?

— Ни на кого… — отвернулась Дина, чувствуя, как подступает ком к горлу.

— Я тебя все равно насквозь вижу, — мягко заметила Анна, — просто надо, чтобы ты хоть раз произнесла это вслух.

— Мне неудобно.

— Прекрати! — добродушно усмехнулась Анна.

Дина покраснела и вдруг выпалила, почти зажмурившись:

— На Христа! Мне всегда казалось, что я могла бы родить такого сына… особенного! Но это ложная гордость, гордыня. Теперь и вы думаете, что я сумасшедшая! Да и вправду я, похоже, сумасшедшая.

— Да нет, вполне нормальное желание, — вопреки Дининым ожиданиям произнесла Анна, словно это и стремилась услышать, — ты ведь знаешь: нет ничего невозможного.

— Увы, — помялась Дина, — у такой, как я, вообще детей быть не может, — и подняла на собеседницу огромные грустные глаза, — вы наверняка знаете, что я бесплодна.

— Пока, — добавила та, — и то, потому что сама себе барьеров понаставила… Поэтому твое высшее «Я» выстроило всю ситуацию таким образом, чтобы ты, в конце концов, от них избавилась. К сожалению, для тебя это было проще сделать через страдания. Но, думаю, что теперь с твоим мазохизмом покончено.

— Я не верю в то, что вы говорите, — покачала головой Дина.

— Конечно, пройдет время, пока в тебе все уляжется! Но Сет был в одном прав — ты идеальный проводник. Видишь ли, сейчас на Землю любая сущность законно может придти только через рождение, через женское лоно. Чем с более тонких планов должна воплотиться сущность, тем более тонкими, способными улавливать и трансформировать высшие вибрации энергии должны быть родители. Ты МОЖЕШЬ стать матерью для такой сущности. Точнее скоро сможешь.

Дина сглотнула. От волнения ее пробрала дрожь:

— Родители, вы сказали. А кто отец?

— Как ты сама думаешь?

— Виктор?!

— Почему бы нет? Доверяй себе, — ласково улыбнулась Анна, — если я все расскажу, жить станет не интересно. Главное, ребенок должен быть зачат в состоянии совершенной любви и гармонии, осознанном обоими, только тогда будет открыт вход для высшей эманации.

Дина с сомнением покосилась:

— Что-то вы не похожи на Архангела Гавриила, и тем более я — на Деву Марию.

— Зачем же повторяться? — Анна взяла из костра тонкую палку, тлеющую с одного края, и стала водить ей по воздуху. На фоне темно-синей пропасти повисла огненная картинка, в которой Дина узнала икону Спаса из Задонской церкви. Девушка протерла глаза. Загадочная собеседница сделала еще несколько взмахов красным тлеющим концом, и лицо, сотканное из огня, преобразилось в портрет сына, нарисованный Диной, — не узнать его она не могла. Завороженная художница поразилась:

— Как вы это делаете?

— Это просто, — Анна опустила палку обратно в костер, и ее быстро начало пожирать пламя, а воздушный поток отнес огненную картину к ущелью и в несколько мгновений развеял над горами.

Дина замерла, как будто сердце у нее остановилось:

— Нет. Я не смогу.

— Да? — испытующе посмотрела на нее необычная вестница.

— Не хочу! — почти застонала Дина. Из самого нутра вырывался вопль, и лопались стянувшие ее изнутри канаты, и она закричала. — Родить людям Христа?! Чтобы потом они дикой толпой распяли Моего ребенка, как когда-то такого прекрасного Иисуса? Убили? Ни за что! Я лучше никого не рожу! Ни им, ни себе, — тяжело дышала она.