Шрифт:
— Я иду на костер. Убедись, что хоть один из них идет за мной.
Удивленный, нахмуренный, Люциан ничего не сказал, пока я шла к машине Эйдана. Дьявольская улыбка расцветала у меня на губах. Я позвенела в воздухе ключами Эйдана, показывая их Люциану. Уже через секунду я была за рулем и выезжала из района.
Я взглянула в зеркало заднего вида и представила себе картину.
То, как трое Чародеев смотрели на теперь уже пустую улицу, я представила, как Люциан побоится взглянуть в их сторону. Может, слабо помашет мне и выдавит дрожащим голосом:
— Вот дерьмо.
Через две лужайки от нашей Блэйк будет единственным, кто сможет выражаться.
— Чувак, она только что украла твою машину?
Одолжитьмашину Эйдана? Не лучший вариант.
План А: бежать к цветочному магазину и попросить маму одолжить мне фургон. Блэйк и Тристан помешали ему.
План В: Убедить Эйдана отвезти меня на костер. Недостаток доверия между нами и чего нам там еще не хватило — все это привело к плану С.
План С: украсть ключи Эйдана, быстро поменять их и выбросить ключи от грузовика, и, пока он пойдет искать их, я краду — одалживаю — его машину, чтобы добраться до костра. Как туда добраться, я узнала в Интернете.
План С включал в себя Чародея-другого — или шестерых, — которые будут преследовать меня, и так у меня будет помощь, когда демоны попытаются убить Джослин. Я сильнее сжала руль, чтобы не тряслись руки. Тьма быстро опускалась на горы. Я надеялась, что не опоздаю, и выжала педаль газа до упора.
Глава 35
— А ты кто?
Девушке не понравилось, что я прерываю ее разговор с парнем, но она оставалась дружелюбной.
— Эшли Монро.
— Оу, — я не могла скрыть разочарования. — Ты знаешь Джослин?
Выражение лица девушки исказилось от подозрения.
— Зачем тебе?
Я пожала плечами.
— Значит, ты ее знаешь.
— Разве это не ты сегодня была с Эйданом? — спросила какая-то девушка со школы.
— Ага, — у меня часто такое спрашивали. Может, из-за этого у меня появился какой-то авторитет. Или не совсем авторитет.
Эшли покачала головой, взяла парня за руку и быстро ушла.
Я на этой вечеринке уже почти пятьдесят минут и, поспрашивав имена уже у триллиона девушек, я все еще не нашла свою жертву. Если верить тем, кто знал его, Герман не любит такие мероприятия. И он вряд ли появится. Я надеялась, что это правда.
Огромные костры полыхали на пляже, и, чтобы они не посмели погаснуть, кто-то принес больше дров. Пламя было таким высоким, что могло бы подпалить облака, и согревало прохладную безветренную ночь, наполняя ее сильным запахом горелой сосны. На песке были разбросаны столы для пикников и одеяла. Ветхие хижины стояли поодаль по периметру пляжа, одна из крыш обвалилась под весом упавшего дерева. Лучшее освещение было у костров, а мелькающие тени мешали разглядеть лица в толпе. Ни Джослин, ни Чародеев, но так же ни Искорки, ни Германа.
Я плюхнулась за пустой стол у костра, рядом с которым проходило больше всего народа. Я опустила голову и протянула руки, чтобы согреть их у пламени.
— Наконец избавилась от своей тени?
Я подскочила, когда Герман скользнул на место рядом со мной.
— Не переживай. Я не кусаюсь, — он одарил меня своим лучшим сексуальным взглядом. — Если, конечно, тебе такое не нравится.
Я закатила глаза.
— Правда что ли?
Он опустил свой взгляд в стиле иди-сюда.
— Ладно. Я слышал, что ты искала меня. Передумала насчет Ишиды? Я же говорил. Он опасен.
— Что? Нет. Послушай, Герман, я… — теперь, отыскав его, я поняла, что не проработала второй пункт своего плана. Наверное, следовало бы подумать об этом раньше. Все эти интрижки были мне в новинку, и это давало о себе знать. — Ты…
— Говори уже, — он раздраженно на меня посмотрел, но что-то в моем лице, должно быть, напугало его. Его выражение лица сменилось на обеспокоенное. Он наклонился ближе и схватил меня за руку.
— Что случилось? Они тебя обидели?
Я покачала головой.
— Нет, Герман. Никто меня не обижал. Вообще-то я боюсь, что ты можешь навредить кому-то.
Он отпустил мою руку, словно обжегся.
— О чем ты говоришь? Ты думаешь, что я наврежу тебе? Я же говорил…
— Не мне, — я глубоко вздохнула. — Джослин.
Его лицо потемнело. Он моргнул. А потом подозрение, гнев и боль затопили его лицо.
Я хранила спокойствие.
— Чья-то смерть не вернет назад Гаррета.