– Леопардо слишком молод для такой чести, – рассмеялся ее спутник.

Кто-то выкрикивал имя Казановы. Все трое повернулись к пристани, где пятеро мужчин, все одетые так же, как и Леопардо, в сюртуки и одинаковые золотые парики, вытаскивали на берег огромную золотую гондолу. А затем на пристани они начали показывать акробатические номера и совершать затейливые кульбиты под радостные аплодисменты туристов. Принимая похвалу публики, артисты поклонились и неожиданно соорудили живую пирамиду; Леопардо поспешно направился к ним. Товарищи мигом подняли его на плечи и водрузили на самую вершину пирамиды, а толпа вокруг кричала и с энтузиазмом хлопала. Краем глаза Люси заметила женщину-экскурсовода в красном шарфе, пробирающуюся сквозь толпу. Когда девушка встретилась с ней взглядом, та отвернулась и завязала разговор с одной из американских туристок, при этом ожесточенно жестикулируя, словно в сильном раздражении.

А на пристани шесть Казанов тем временем принялись декламировать стихи на английском языке. Самый маленький встал перед аудиторией на колени и начал в стихах описывать детство Казановы. Затем актер перешел на итальянский и сказал что-то, рассмешившее публику.

– Он рассказывает, как Казанова изумил гостей на приеме своей матери! – пояснил Дино, обняв Люси за талию. – Ему было всего лишь одиннадцать, bella,и он сделал это, разгадав загадку для взрослых. Почему в латинском языке для обозначения женских гениталий используется существительное мужского рода, а для мужских – женского?

Дино выдержал артистическую паузу, и Люси мягко ответила:

– Потому что слуга берет имя своего хозяина.

– О, bella,да ты умна.

– Дино, как ты думаешь, а мать Казановы любила его? – спросила девушка, вспомнив замечание Ли об убежденности Казановы в некоем сходстве между материнским всемогуществом и желанием.

– Хм, замечательный вопрос! Ей нравилось его остроумие, естественно. Но она оставила сына на попечении бабушки, а сама отправилась завоевывать сцену.

Бедный Казанова, – пробормотала Люси. Рядом с остановкой vaporetto,наблюдая за выступающими, стояла женщина в большой шляпе. – Давай пойдем отсюда, – прошептала девушка.

И они поспешили исчезнуть с пристани. Она все время смотрела вниз, а когда оба ушли с площади, Люси позволила Дино взять себя за руку и склонила голову ему на плечо, благодарная за теплоту, которую обрела в этом холодном весеннем полдне.

Ли помахала Люси, но та, по-видимому, не заметила. Или, может, она просто не хочет, чтобы ее видели вместе с этим молодым человеком с волчьим лицом. Кто бы мог предположить, что столь застенчивая девушка, как Люси, может быть такой хитрой? Ли слишком поздно вернулась в больницу, и выяснилось, что та уже ушла на встречу в библиотеку.

Она надеялась увезти Люси на остров Торчелло, на ужин в ресторане, где фирменным блюдом были carciqfi– прелестные пухлые артишоки, которые сначала варили на пару, затем поливали густым оливковым маслом и подавали холодными; их стебли задумчиво свешивались с тарелки. Но когда девушке внезапно стало плохо, Ли даже не пришло в голову посвятить Люси в свои планы. Ей хотелось в спокойной обстановке рассказать Люси, что остров Торчелло, с его узкими каналами и пустынными площадями, был любимым местом Китти в Венеции. Ли была уверена, что Люси будет интересно услышать, как они с ее матерью фотографировали печальную каменную Мадонну и устраивали пикники, угощаясь артишоками прямо у грязного канала за старым собором.

И что же, интересно, ей теперь полагается делать – возвратиться в отель и ждать? Боже мой, какая все-таки морока с этой молодежью! Возможно, Люси просто не хотелось ее видеть. Ли как-то слышала, как Китти выговаривала дочери за то, что она называла ее «Польской Тыквой». Разумеется, в университете студенты награждали ее кличками подлеще. Но тогда ее это уязвило.

Раз так, она забудет о Люси и поработает над конспектом своих лекций в «Кантонине историка», еще одном маленьком ресторанчике, который так нравился им с Китти. Ли съест свои артишоки и поднимет за ушедшую возлюбленную бокал вина. Полная решимости, она направилась к цели, однако выяснилось, что ресторан закрыт Женщина прильнула к стеклу, в надежде высмотреть признаки присутствия официантов в неизменных белых фраках, но увидела только меню, приклеенное к стеклу. Да, здесь были carciofiи другие блюда, которые они обе так любили: frittura mista– жареное филе различных видов рыб; capesante alla veneziana– венецианские эскалопы, приготовленные с чесноком, петрушкой и лимонным соком; и ragno di mare– особого вида крабы, которые так нравились Китти.

Ли развернулась и в одиночестве направилась в отель.

Дино повел Люси в бар «У Гарри», некогда бывший любимым пристанищем Эрнеста Хемингуэя. Они укрылись в дальнем углу, рассматривая снимки, сделанные фотографом за день. Дино иногда с сожалением качал головой, и девушка понимала, что экипажи гребцов вышли неудачно. Люси издавала негромкие сочувствующие возгласы, когда Дино говорил, что сегодня удача отвернулась от него. Она находила его забавные старомодные манеры трогательными.

– Давай вернемся на площадь, и ты сделаешь еще пару снимков?

Отрицательно покачав головой, он предложил ей последнюю порцию напитка – в длинном серебряном бокале на высокой ножке.

– Пошли, bella… Я хочу тебе кое-что показать.

Дино повел Люси по лабиринту улиц с высокими каменными стенами, ограждавшими частные сады. Свежий морской бриз шелестел верхушками полускрытых деревьев, а наверху молодая луна разливала свой водянистый свет, превращая все вокруг в странные, серебристые создания. Неожиданно Дино превратился в Пульчинелло с длинным смешным носом, а затем в чумного венецианского доктора в маске с носом-клювом и в длинном, развевающемся на ветру белом одеянии. Они пересекли ярко освещенную улицу, и Дино снова стал человеком. Девушка вздохнула с облегчением, а он прижал ее к себе, настороженно глядя в глаза. Люси поняла, что молодому человеку приходится вставать на носочки, чтобы их лица были на одном уровне.