– Ты, должно быть, любишь высоких женщин? – улыбнулась она.

– Ты так красива, bella, – прошептал он. – А какие у тебя огромные прекрасные глаза – belissima!

Люси чувствовала его желание, огнем вливающееся с каждым прикосновением, и от этого ощущения у нее закружилась голова. Она оттолкнула фотографа, нервно хихикая, а потом их руки снова обвились вокруг талий друг друга. И вдруг, совершенно неожиданно, молодые люди вышли на пристань Заттаре. Под розовым светом уличных фонарей Люси заметила подругу Дино – экскурсовода, с группой американцев сидевшую в одном из кафе. Она обратила на это его внимание, но ее спутник лишь равнодушно пожал плечами. «Поразительно, – подумала она, – как мала Венеция». Ли говорила ей, что весь город по площади не больше Центрального парка.

Дино взял спутницу за руку и повел в сторону здания в пятнах морской соли.

– Люси, пошли. Моя квартира здесь. Смотри. – Он указал на табличку на стене.

«Красота – это религия, если ее вызывает к жизни человеческая добродетель, а преклонение людей помогает постичь ее суть», – прочитала она.

Слегка повернувшись, Люси посмотрела в сторону туристов и заметила, как подруга Дино встала и напряженно смотрит в их сторону.

– Ты знаешь, что Джон Раскин отказался заниматься любовью со своей невестой? – спросил Дино.

– Да. – Люси решила не обращать на женщину-экскурсовода внимания. – Он ожидал, что у нее не будет волос на лобке, как у античных статуй.

– Так ты и Раскина знаешь? – Дино вздохнул, как будто девушка его разочаровала, и вставил ключ в замочную скважину.

Его квартира состояла всего лишь из двух комнат, возможно тех самых комнат, подумала Люси, в которых Раскин написал свои «Камни Венеции». Она снова почувствовала себя не в своей тарелке, разглядывая обшарпанные стены. Пытаясь успокоиться, Люси принялась рассматривать черно-белые фотографии, разбросанные на кровати. Теперь, когда она зашла так далеко, Дино наверняка ожидает, что они займутся любовью. Выбор был невелик: или переспать с ним, или объяснить, почему она позволила привести себя сюда. Слава богу, еще было время подумать. Дино исчез в соседней комнате. Роясь в его фотографиях, Люси остановилась на одной, к которой было прикреплено письмо, и, не задумываясь, прочла его. Оказалось, что Дино хотел продать свои фотографии какому-нибудь английскому журналу.

Значит, он действительно был фотожурналистом. Люси стало слегка стыдно, что она в нем усомнилась. Затем девушка заметила внизу письма маленькую приписку от руки:

Она быстро спрятала эту записку под кучей фотографий, и в тот же самый момент из другой комнаты вошел Дино, держа в руках увеличенный фотоснимок картины XVIII века, на которой был изображен мужчина в сюртуке и парике. Он был нарисован в профиль, лицо молодое, и, казалось, на нем застыло удивление, вызванное чем-то случившимся за рамой картины. Люси знала, что это портрет Джакомо Казановы в двадцать шесть лет, выполненный его братом Франческо.

– Это специально для тебя, bella.Узнаешь? – спросил Дино, положив фотографию на скрипнувший стол.

– Казанова?

– А кто же еще? Я очень горжусь этой своей работой. Увеличение очень четкое, правда?

– Да, и не размытое, особенно если сравнивать с другими твоими снимками.

Дино стал печальным, и она почувствовала по отношению к нему какую-то сестринскую нежность.

– На линзе моей камеры завелся грибок. В Венеции это часто случается. Высокая влажность вредна для моего оборудования. Когда у меня будет больше денег, я починю камеру.

– Я не знала об этом. Должно быть, дорого стоит заменить линзу.

Он мрачно кивнул.

– Да, туристы делают все в Венеции дорогим, bella.Они, словно коровы, мычащие нам в лицо. Если бы я мог, то уехал бы отсюда. – И парень улыбнулся ей приятной ироничной улыбкой, которая, как Люси уже поняла, была характерной чертой Дино. Люси захотелось отвлечь фотографа от этих фаталистических настроений.

– Может быть, тебе стоит все-таки уехать и на новом месте все начать сначала?

И туг она услышала за окном голоса, говорящие по-английски. Почему-то Люси ужасно захотелось понять, о чем там говорят, но Дино неожиданно встал перед ней, как бы желая отсечь все посторонние шумы с улицы.

– Bella,твоя кожа прекрасна и бела, как истринский мрамор, – пробормотал он.

– Но это же не продлится вечно, Дино.

Фотограф засмеялся.

– Что тут сказать! Великая красота – это признак бессмертия. – Он обнял ее, и Люси позволила повернуть свое лицо так, чтобы Дино мог поцеловать ее.