Он встретил ее, когда учился на первом курсе юридической школы. И хотя прошло уже столько лет, до сих пор отчетливо помнил их первую встречу. Он зашел перекусить в свою любимую закусочную на углу Бродвея и Сто первой, где цены были низкими, а порции такими огромными, что этого хватало на весь день и даже оставались деньги на метро. Оторвавшись от меню, вместо всегдашней официантки он увидел темноволосую красавицу с молочно-белой кожей и губами, созданными для поцелуев.

— Ты так на меня пялишься!.. — констатировала она с довольным смехом. А он сидел и глазел на нее в безмолвном восхищении. — У меня что-то в зубах застряло?

— Нет, извините… Просто вы… не Салли, вот и все, — ответил он, слегка запинаясь.

— Да, не Салли. — Девушка одарила его кокетливой мимолетной улыбкой, как будто речь шла о шутке, которую оба знали. — Так вы будете заказывать или придете в следующий раз, чтобы застать ее?

Он улыбнулся в ответ.

— Мне, пожалуйста, сандвич с беконом, латуком и томатами. И как можно меньше майонеза. — Она как раз записывала его заказ, когда он добавил: — Я вас здесь раньше не видел. Вы новенькая?

— Сегодня первый день. — Девушка заговорщически наклонилась к нему, и он уловил исходящий от нее еле уловимый аромат, который тотчас вскружил ему голову. — Вы только никому не говорите, но вообще-то я не официантка. Просто мне нужны деньги, чтобы платить за квартиру.

Незнакомка рассказала, что на самом деле она актриса. Говорила она с иронией, словно подчеркивая, что и сама понимает, насколько избито это звучит.

— Вы играли в каких-нибудь спектаклях, где бы я мог вас видеть? — спросил он.

— Нет, если только вы не один из тех шести любителей, что участвовали в постановке «Крика в глуши» в маленьком театре, — сказала она с озорным блеском в глазах.

Ему понравилась легкость, с которой она об этом говорила. Другие актрисы, с которыми он был знаком, мнили о себе чертовски много. Когда принесли сандвич, он обнаружил, что ест медленнее, чем обычно, украдкой поглядывая на девушку, которая хлопотала поблизости. Он снова и снова заказывал кофе, заговаривая с ней в перерывах между обслуживанием других посетителей.

Он узнал, что ее зовут Надин и она прожила в этом городе всю жизнь. Она любила фильмы Вуди Аллена и слушала джаз. До недавних пор она жила с родителями в кооперативной квартире в верхнем Вестсайде, но вот уже два года снимает с тремя друзьями квартирку на пятом этаже в доме без лифта в Челси. Когда пришла сменщица, Колин предложил Надин встретиться вечерком, выпить кофе. Она только усмехнулась — кофеин и без того его взбудоражил, и теперь на то, чтобы успокоиться, уйдет остаток дня, — но все же приняла приглашение.

Через шесть месяцев они поженились. Он к тому времени перешел на второй курс, она же по-прежнему ходила на прослушивания и подрабатывала официанткой. Они жили на съемной квартире в Алфавитном городе [9] и, хотя едва сводили концы с концами, были очень счастливы. С Надин каждый день был приключением. У нее был очень разношерстный круг друзей — на вечеринки, которые она устраивала, собирались молодые специалисты и безработные актеры, рабочие-строители и трансвеститы, студенты университетов и профессора. Колин уже не удивлялся, когда, возвращаясь домой после занятий, обнаруживал, что жена стоит на крыльце и болтает с бездомным, как со старым приятелем.

Надин состояла сплошь из противоречий. Она ненавидела готовить, но в то же время как свои пять пальцев знала все закусочные с национальным колоритом в нижнем Истсайде. У нее была аллергия на котов и собак, но для нее не было лучше занятия, чем провести вечер в зоопарке. Единственным ее недостатком было то, что она постоянно и всюду опаздывала. Но когда она подлетала к нему в вихре разметавшихся волос, шумно извиняясь, что заставила его прождать полтора часа, а то и больше, он понимал, что только в этот момент его день по-настоящему начался.

По иронии судьбы день ее гибели был одним из тех редких дней, когда она вышла на работу вовремя. К тому времени она уже забросила актерское ремесло и работала на полную ставку помощником системного администратора в Центре международной торговли. Он запомнил последние слова, что она бросила ему, выскакивая за дверь. Она приостановилась и обернулась к нему с улыбкой, способной растопить арктический лед.

— Эй ты, в белых трусах! Тебе когда-нибудь говорили о том, как ты сексуально смотришься?