А Кошка отправилась бродить по свету. Она бродит по дорогам в зелено-голубом ожерелье Королевы и заглядывает людям в глаза. И все, кто встречается с ней, — Король ли, вельможа, простой человек — все застывают на месте, ненадолго, всего на какую-то долю секунды, потому что увидеть, кто ты есть на самом деле, можно всего за какое-то мгновение…

Голос рассказчицы смолк. Свет дня тихо угасал за окном. В Детской не слышалось ни звука, кроме однообразного тиканья часов.

Затем, внезапно очнувшись, Мэри Поппинс повернулась к ребятам и сердито фыркнула:

— Интересно знать, почему это вы до сих пор не в постелях? Кажется, совсем недавно ты умирал от зубной боли, Майкл Бэнкс! И нечего на меня таращиться, Джейн! Я не дрессированный медведь!

Мэри Поппинс взяла с колен клубок и снова стала такой, как всегда.

Майкл завизжал и бросился на постель. Но Джейн не двигалась.

— Интересно, а кто я на самом деле? — тихо спросила она, обращаясь отчасти к себе, а отчасти к Майклу.

— Я-то знаю, кто я! — уверенно заявил Майкл. — Я Майкл Бэнкс, Вишневая улица, семнадцать. И ни у какой Кошки не надо ничего спрашивать!

— Ему вообще ни о чем ни у кого не надо спрашивать, — презрительно усмехнулась Мэри Поппинс. — Он ведь у нас Мистер Всезнайка!

— Как только она вернется, — проговорила Джейн, — я обязательно посмотрю ей в глаза!

— Посмотри лучше на свое черное лицо и умойся перед ужином! — фыркнула Мэри Поппинс.

— А может, она не вернется! — предположил Майкл. «Ведь Кошка, которая смотрела на Короля, — подумал он, — вряд ли захочет провести всю свою жизнь, сидя на каминной полке!»

— Конечно, придет! — возмутилась Джейн. — Правда, Мэри Поппинс?

— Откуда я знаю? — фыркнула Мэри Поппинс. — Я не библиотека!

— Но ведь Кошку подарили Майклу… — начала было спорить Джейн, как вдруг снизу раздался голос миссис Бэнкс:

— Мэри Поппинс! Не могли бы вы спуститься на минутку?

Дети вопросительно переглянулись. Голос мамы звучал очень испуганно.

Мэри Поппинс поспешила вниз. Отбросив в сторону одеяло, Майкл вместе с Джейн прокрался на лестницу.

В прихожей, на стуле, обессилено сидел мистер Бэнкс. Перепуганная миссис Бэнкс то тормошила его за плечи, то брызгала ему в лицо из стакана водой.

— Кажется, он перенес какое-то потрясение! — объяснила она Мэри Поппинс. — Джордж, ты можешь внятно сказать, что случилось? В чем дело?

Мистер Бэнкс поднял бледное лицо.

— Нервы не выдержали, вот в чем дело! Я переутомился. У меня галлюцинации.

— Какие галлюцинации? — не поняла миссис Бэнкс.

Мистер Бэнкс отпил глоток воды.

— Только я дошел до конца улицы, как вдруг… — с содроганием мистер Бэнкс закрыл глаза. — Я увидел его прямо у наших ворот!

— Да кого «его»? — закричала миссис Бэнкс.

— Белый. Похож на леопарда. И весь мех усеян незабудками. А когда я подошел к воротам, он посмотрел на меня. Прямо в глаза! Потом говорит: «Добрый вечер, Бэнкс!» — и убежал по дорожке.

— Но… — хотела возразить миссис Бэнкс, но мистер Бэнкс поднял руку.

— Я знаю все, что ты хочешь сказать. Все леопарды сидят в Зоопарке, и у них на шерсти не бывает незабудок. Я сам это прекрасно знаю! Выходит, что я опасно болен! Необходимо немедленно послать за доктором Симпсоном.

Миссис Бэнкс бросилась к телефону.

И тут сверху донеслись какие-то непонятные всхлипывания.

— Что там у вас случилось? — спросил мистер Бэнкс слабым голосом.

Но Джейн с Майклом не отвечали. Они буквально покатывались со смеху. Они подпрыгивали на месте, падали на пол, задыхаясь от распиравшего их хохота.

В это время, как раз когда мистер Бэнкс описывал, что с ним произошло, белая тень скользнула в окно Детской. Мягко спрыгнув с подоконника на пол, она бесшумно взобралась на каминную полку. Там она села, обернув хвост вокруг лап, прижав уши, вся усыпанная зелеными и голубыми цветами… А таинственный взгляд фарфоровой кошки Майкла, казалось, был устремлен куда-то вдаль…

— Таких бесчувственных, бессердечных детей я еще не видел! — сказал мистер Бэнкс, обиженно глядя на ребят.

Но его слова рассмешили их еще больше. Они вопили, визжали — в общем помирали со смеху, пока Мэри Поппинс не повернулась и не взглянула на них.

Тут же наступила тишина. Не было слышно ни звука. Впрочем, от такого взгляда кому угодно стало бы не до смеха!