— Пойду куплю какую-нибудь коврижку, — сказал Сэнди с тоской. — Это есть невозможно.

— Да, мне тоже купи, — попросил Крис.

— Дин, а тебе?

Дин, не отрываясь от журнала, помотал головой.

— Убирай журнал, тут Цербер околачивается, — предупредил Крис. — Смотрит в нашу сторону.

Цербером с легкой руки Дина прозвали школьного полицейского, стажера из расположенного в соседнем квартале тридцать девятого участка.

— Ну и черт с ним, — рассеянно отозвался Дин.

Вернулся Сэнди с двумя коржиками.

— Дин, убери журнал, не раздражай Цербера. Он уже сюда идет, — сказал Крис.

Дин сунул «Науку и жизнь» в рюкзак и взял стакан с компотом (или киселем?). Поболтал мутную жидкость в стакане, чуть-чуть отпил. На вкус кисель (или компот?) был хуже, чем обычно, и имел привкус водорослей.

Цербер, как бы невзначай, свернул к столику, за которым сидели ребята.

— Привет, люди, — сказал он. — Дин, что читаешь?

— Физику учу, — с отвращением отодвигая компотокисель, сообщил Дин. — А что?

— Можно посмотреть твой журнальчик? — не купился на его уловку Цербер.

— Пожалуйста, — Дин выудил из ранца учебник физики. — Этот?

— Нет, не этот, — не очень уверенно сказал Цербер. — Тонкий, в синей обложке.

— А-а, — сказал Дин и вытащил помятую «Науку и жизнь».

Ребята тихо ахнули.

Цербер вцепился в журнал мертвой хваткой:

— Та-ак… 2011 год. Интересно. Можно узнать, откуда он у тебя?

— Из библиотеки, — нагло заявил Дин. — А что?

— В детской библиотеке такой литературы точно нет, а во взрослую тебя вряд ли пустили бы.

— У меня там друзья.

— Ах, вот оно что… Вообще-то, я не вижу тут библиотечного штампа…

— Это из довоенного архива, — с готовностью пояснил Дин. — Спецфонд. Хотите, дам почитать? Там классная статья о новых вариантах таблицы Менделеева!

— Нет уж, я этим не интересуюсь, — с достоинством сообщил Цербер, возвращая «Науку и жизнь». — И тебе не советую.

— Все, к директору побежал, — сказал Крис, как только Цербер отошел. — Зачем ты дал ему журнал?

— Ну и что? Он же все равно ничего не понял. Какое ему дело, что я читаю?

— И так полшколы в курсе, что ты сталкер, — сказал Сэнди. — Не хватало еще, чтобы и до Цербера с директором это дошло.

— Ну и что со мной могут сделать, даже если я сталкер? Выгнать из школы меня до совершеннолетия не имеют права.

— А вот посадить лет на пять — это запросто, — справедливо заметил Крис. — Так что лучше не рыпаться.

— Не уверен, что у нас в школе намного лучше, чем в тюрьме.

— Это точно… Как подумаю, что здесь еще до двадцати одного года торчать — аж мороз по коже! Дин, а правда, что до войны совершеннолетие наступало в восемнадцать лет?

— Ага, — подтвердил Дин. — Это теперь мы очень медленно растем и быстро стареем.

— Из-за радиации? — спросил Сэнди.

— Да, наверное… Генетические изменения. В двадцать лет ты еще ребенок, а в сорок — уже глубокий старик.

— А что, раньше было не так?

— Ну да, раньше люди жили лет до восьмидесяти… — ехидно ввернул Крис.

— Да говорю тебе! А теперь мы все — мутанты, здоровых практически нет.

— Что значит — нет? Мы тоже больные?

— А то нет. Шесть пальцев на руках, например, или оранжевый цвет глаз — это мутации.

— Во-первых, не переходи на личности, Дин, — сказал Сэнди. — А во вторых, с чего ты взял? Все люди разные, это же нормально.

— Конечно, сейчас это кажется обычным, а до войны нас наверняка испугались бы. А может, и за людей бы не приняли.

— Ладно пугать-то, — буркнул Крис. — И без тебя тошно. Откуда ты только все это знаешь?

— Будешь книжки читать — будешь много знать, — ухмыльнулся Дин, помахав «Наукой и жизнью».

— Интересно, сколько такой журнальчик или дискета стоят у метро?

— А ты что, видел, чтобы они продавались?

— Не видел, но у метро можно купить и продать абсолютно все. Наверняка на этом можно подзаработать.

— Ха-ха, разбежался. Никто не купит. Тем, у кого есть деньги, плевать на журналы и дискеты. Да и не стоят они ничего.

— Дин, скажи, ты каждую неделю мотаешься в Центр, чтобы узнать, как жили люди до войны? — тихо, чтобы не слышали сидящие за соседними столиками, спросил Сэнди.

— Ну да, получается так, — согласился Дин. — Вообще-то… Я вам никогда этого не говорил… Я хочу узнать, из-за чего началась война. Насколько я понял, причин для ее начала тогда почти не было.