— Да забоится она там…

— А давайте попробуем. Нашли трусиху! — не стерпела Искра. — Ведите меня в лес… Забоится…

— Нет, — решительно отрезала Олеся.

Девушки от неожиданности притихли, не смея возразить ей, хозяйке дома лесника.

— Вон парторг идет! — облегченно выдохнул Андрей.

Олеся бросилась навстречу Анне Николаевне. Яворская шла, размахивая красной авоськой, в которой позвякивали три молочные бутылки. Сегодня в буфет снова не привезли кефира. Будет ворчать ее старик, Дмитрий Григорьевич, а потом отправится в управление торговли искать правду. Канитель с ним, да и только, но что поделаешь…

— Опять спорили? — спросила Анна Николаевна.

— Нет, — вмешалась раньше всех Олеся. — Рассудите нас, Николаевна. Это наша новая ткачиха Искра Величай.

— Знаю. Проба показала, что у нее высокий разряд, — весело прервала ее Анна Николаевна.

— Ну а жить ей негде. Бригадир предлагает поселить ее в нашей сторожке. Но ведь она одна-одинешенька. А у нас ночные смены бывают…

— А ты что предлагаешь?

— Я? — переспросила Олеся. И, тряхнув косами, выпалила: — Пусть Искра идет на мое место в общежитие, а я вернусь в сторожку. И овцы будут целы и волки сыты… Что вы на это скажете?

Девушки стояли обескураженные.

Анна Николаевна медленно опустилась на камень, положила авоську на песок и заговорила тихо, без злости, но с сердцем. Видно, ей трудно было скрывать раздражение.

— Вы, девушки, наверное, не знаете, что ваша Олеся делала с этим общежитием, так я вам раскрою все ее проделки. Как только она пришла в бригаду и ее избрали комсоргом, ясное дело, она должна была бывать на фабрике не только в свою смену, а и в свободное от работы время. Вот и пошла я к директору просить для нее место в общежитии. И выпросила. И что же вы думаете? Переехала она в общежитие? Нет. А кто переехал?

— Анна Николаевна! — выскочила вперед Галя. — Да я же ничего не знала. Олеся меня силой переселила из леса. Сказала, что по приказу директора…

— Да нет же! — вмешалась Олеся. — У тебя было воспаление среднего уха, и врачи тебе назначили кварц. А как ты смогла бы лечиться, если бы жила в лесу?

— Ты помолчи, Олеся, — прервала ее Анна Николаевна. — Побежала вскоре снова к директору. Меня чуть водой не отливали, пока выпросила. А кто переехал? Стася, боевая Олесина подружка… Правду я говорю?..

— Правду, — глухо буркнула Олеся. — Стася наконец поступила в вечерний техникум. Как она могла ходить на лекции?

— Ну, хорошо, Стася ходила на лекции. А куда нужно было твоей Светке Козийчук? Она же тогда еще не училась в вечернем институте, когда ты и ее на свое новое место в общежитие спровадила? Молчишь, товарищ комсорг? Нечем крыть?

— К Светлане, Анна Николаевна, один китобой стал нахально приставать, угрожать ей. Девчата у него финку видели… Ведь правда, девочки?

— Видели. Он и нам грозил ею на танцах, — затараторили со всех сторон.

— А что же вы патруля не позвали?

— Да парень хитрый был. При патруле не показывался. Старался перехватить Свету в лесу, где-нибудь на крутой тропке…

— А может, Светлана сама была виновата. Может, она ему повод дала? К тебе же, Олеся, он не приставал?..

— Не давала она ему никакого повода… А ко мне потому не приставал, что видел несколько раз с Гнатом… Я его Гнату показывала, но приставала был далеко…

— А что бы ему твой Гнат сделал? — вдруг вмешался Василий.

— Да спросил хотя бы документы.

— Правильно! — согласилась Анна Николаевна. — Но ты, Олеся, этим не маскируйся. Уж когда вы все перебрались в общежитие и осталась там ты одна, — продолжала Анна Николаевна, — я послала к директору настоящую делегацию, одна идти постеснялась. И выпросили мы для тебя, Олеся, последнее место. А ты что? — пошла в общежитие, договорилась с комендантом, поменяла женское место на мужское и поселила Андрея, красавца писаного, альпиниста и моряка, который туда плывет, куда ветер несет.

Девушки захохотали.

Олеся нахмурилась. Прикусив пересохшую губу, она тихо и виновато бросила:

— Андрей же от мачехи убежал. Чем он виноват?

— Он не виноват, согласна. Но почему ты все делаешь наперекор всем? Почему?

— Да не делаю я наперекор, Анна Николаевна. Не делаю…

— Не делаешь? А в райкоме партии кто сказал, что ваша бригада недостойна звания коммунистической, потому что в буфете без продавца порядка нет? Может, не стоило говорить этого?