Подобным образом повел себя Лео несколько лет назад с одним своим помощником по имени Вальтер. Тогда он тоже попал в крайне неприятную историю. Да, Вальтер, он всегда опаздывал в университет и всегда имел помятое лицо человека, который не спит по ночам. Одаренный парень, из тех, кто очень нравился Лео и вызывал крапивную лихорадку у Рахили. («Зачем ты так часто приводишь его домой? Почему он всегда ходит к нам ужинать? Тебя не раздражает его лесть? Все эти комплименты, вся эта медоточивость». — «Да, ладно. Посмеемся. Он хороший парень, мошки не обидит. Он очень забавный. Знает кучу разных вещей. Просто он очень темпераментный. И из всех моих учеников он самый многообещающий. У него не совсем хорошо обстоят дела дома. И мне приятно помочь ему немного».)

Так вот, именно этот тип, которому так симпатизировал Лео и который был так неприятен Рахили, как-то после лекций задержался в кабинете Лео дольше обычного, чтобы попросить у профессора взаймы.

«Сколько тебе нужно?»

«Приличная сумма, Лео».

«Да, но сколько?»

«Около десяти миллионов. Но если ты не можешь…»

«Спокойно. Я же не сказал, что не могу… Но ты ведь понимаешь, что речь идет о значительной сумме. Понимаешь, что я должен поговорить с Рахилью. Знаешь, что она занимается семейным бюджетом. Ты же знаешь, что я совсем не разбираюсь в некоторых делах».

«Тогда нет, спасибо. Лучше нет. Не думаю, что меня так любят в твоем доме…»

«Не говори глупости. Рахиль тебя обожает».

«Нет, Лео. Лучше нет. Не хочу создавать проблемы тебе и Рахили».

«Успокойся. Вообще-то деньги мои. Это я их зарабатываю, трудясь каждый день. Я тебе только сказал, что должен поговорить с Рахилью, потому что она занимается подсчетами. Могу спросить, зачем они тебе нужны?»

«Э-э, это очень тяжелая и унизительная штука».

«Что же, если ты не хочешь или не можешь мне этого сказать… только вот…»

«Нет, я хочу тебе сказать. Более того, я должен тебе это сказать, я не должен ничего скрывать… Речь идет о моей матери… Да, о моей матери. С тех пор, как отец нас оставил, с тех пор, как его нет с нами… она немного не в себе. Знаешь, моя мать из тех женщин, которые полностью вверяют себя мужчине, из тех женщин, которые составляют единое целое с мужем. Они не могут существовать без мужа. Ужасно тяжело описывать ту сцену, при виде которой я присутствовал. Самое ужасное, что я не мог даже вмешаться. У меня у самого куча проблем».

«Могу представить».

«Я чувствую себя виноватым. Я не был рядом с ней в последние два года. Я не видел, что происходило. Но уже было слишком поздно…»

«Да, но поздно что?»

«Моя мама спилась. Я с трудом могу в это поверить. Не могу себе представить, что она страдает от алкоголизма. Да, именно так. Это начинается постепенно, незаметно, пока ты не увязаешь в этом болоте по уши. И уже слишком поздно… Бедная мама, все началось с этих проклятых аперитивов. Знаешь, сейчас я не могу даже слышать слово „аперитив“. Меня тошнит от этого слова. Когда она говорит мне: „А не выпить ли нам по аперитивчику?“ — я едва сдерживаюсь, чтобы ее не поколотить. Она так сладострастно произносит слово „аперитив“, что я прихожу в отчаяние».

«А сейчас как обстоят дела?»

«Ты бы на нее посмотрел, Лео. Она похожа на привидение. Мне потребовалось много времени, чтобы понять, в чем дело. Она говорит, что рюмочка перед ужином полезна для ее здоровья, поднимает ей настроение. Потому что вечером ей тяжелее всего. И она должна как-то преодолеть это. Расслабиться. И вот стакан вина, „апероль“, „мартини“, прежде чем сесть за стол… Потом за этим стаканом еще один, и вот ее жизнь превращается в бесконечный аперитив, начинающийся с утра, едва она откроет глаза, и заканчивающийся вечером, когда она засыпает пьяная. Каждое утро я нахожу ее в разных углах дома. Ее кровать даже не расстелена. Она предпочитает засыпать в обнимку с унитазом, или на диване, или на кухне. Где угодно, но только не в постели. Я пытаюсь разбудить ее. Черт, она храпит как боров. И как только открывает глаза, снова набрасывается на эти проклятые аперитивы. Она начинает пить рано, от нее постоянно несет спиртным. Она никогда не бывает трезвой. Она бредит. Смеется. Плачет. У нее паранойя. Она постоянно лжет, Лео, постоянно. Все это продолжается шесть месяцев, и с каждым днем все становится хуже. Мне кажется, что она катится в пропасть. И я больше не могу, Лео. Я больше не могу».

«Ты с кем-нибудь говорил об этом? Я имею в виду, до сегодняшнего дня?»

«Я говорил об этом с Лореданой. Я спросил у нее совета с профессиональной точки зрения: в сущности, зависимость — это психическое расстройство. Она дала мне парочку адресов своих коллег, которые работают в реабилитационных центрах и занимаются зависимостями. Знаешь, все эти „Анонимные алкоголики“ и прочая фигня. Я там побывал. Я посмотрел, как они работают. Посмотрел на народ, который их посещает. Это ужасно, Лео. Настоящее зомбирование. Я не могу себе представить мать среди них. Она очень хрупкая женщина, она не привыкла страдать, страдание непереносимо для нее. Я не могу поместить ее туда. Это разрушит ее. Одна из причин, по которым она не оправилась после смерти мужа, — меньший доход. Она должна была урезать свои расходы, отказаться о некоторых привычек. Я думаю, она пьет, чтобы не видеть то убожество, которое ее окружает. Вот почему я не могу поместить ее в то место со всем этим народом. Она там не выживет. Или выйдет еще хуже, чем была».

«И что ты решил?»

«Я почти пришел в отчаяние, пока один верный друг не подбросил мне брошюрку одной клиники. Сказочное место, Лео. На побережье в Амальфи. Розовая вилла на берегу моря. Сад, примыкающий к прекрасной бухте. Я по десять раз на дню читаю эту брошюрку, и там речь не идет ни о каких алкоголиках или наркоманах. Только эвфемизмы. Мягкие, ободряющие слова. Я спросил у друга, что это за место, и он сказал, что это частная клиника, куда кладут важных людей, страдающих от всякого рода зависимостей. Знаменитости могут рассчитывать на максимальную эффективность и профессионализм с максимальной анонимностью. В прошлые выходные я даже осмотрел место, поговорил с директором и сразу же понял, что это подходящее место. Только там моя мать снова смогла бы стать моей матерью. Не знаю, понимаешь ли ты меня. Проблема в том, что полное лечение стоит бешеных денег. Мы не можем себе этого позволить, по крайней мере сейчас. Я пытаюсь продать кое-что из наследства отца. Но мне не хотелось бы продавать все по сниженной цене, потому что нужда приперла, понимаешь? Я уверен, что если выждать время, можно продать все по подходящей стоимости. В общем, теперь ты знаешь мою грустную историю. Если сейчас ты мне выдашь аванс за первый триместр, я постараюсь вернуть тебе его в течение месяца. Или как только продам дом и смогу погасить весь долг полностью. Кроме того, твои деньги будут в надежных руках: никто лучше тебя не знает, как мало я зарабатываю и насколько я смог бы увеличить свои доходы в ближайшие годы. Я был бы безумцем, если бы пожелал надуть своего начальника. Вот, Лео, мои доводы и гарантии. Это ведь чистое дело, не правда ли?»