— Подожди, подожди, — перебил хитрый гидар, — Песенка-то может и хорошая, но я глуховат стал от сырости, не слышу нечего. Ты иди сюда, поближе, сядь ко мне на хвост, и спой еще раз.

Самос подошел поближе, забрался гидару на хвост и закричал:

— Шайтан! — воскликнул хитрый гидар, — Опять ничего не слышу. Ты, самос, знаешь, что, сядь поближе мне на плечо.

Самос вскарабкался гидару на плечо, встал на цыпочки и громко-громко запел:

— Ну что ты будешь делать, — сказал хитрый гидар, — не слышно. Залезь ко мне на нос, а? Уж очень послушать хочется.

Самос залез шакалу на нос, тут хитрый гидар — раз, и проглотил его, съел. Потом облизнулся и пошел ловить мачхли. Разве может гидар наесться одним небольшим самосом?

Что делать, если очутился вдруг в начале ноября посреди огромного поля?

Именно в начале ноября, в такое странное время между осенью и зимой: снег уже выпадал один или два раза. Черная почва покрыта им полностью; желтая же жесткая щетина соломы хорошо видна на белом фоне, прозрачная, как бородка юноши. От соломы и снег кажется желтым.

С одной стороны находится далекий темный лес, прошитый серебряными нитями берез (на опушке), таящий внутри еще не заснувших медведей, злых волков, капканы и прочие опасности.

С другой стороны… с другой стороны ничего нет. Белое поле сливается с белым небом, видны кое-где какие-то черные пятна, то ли это земля, то ли это лес, то ли еще что, может, горы, тракторы или люди на лошадях.

В любом случае пейзаж там выглядит более обнадеживающим и даже родным, именно туда, наверное, и стоит идти. Может, там черное — это река еще не заледенела.

Сзади черное — это след, полоса взрыхленной полузамерзшей земли. По правую руку неубранная полоса ржи.

Человек идет и идет на юг, лес с серебристыми нитями превратился в пятнышко на горизонте, а слева все виднеется несжатая полоска, наводит грустные мысли.

Вскоре пошел снег, небольшой, но сразу скрывший все пятна во всех направлениях горизонта. Исчезли ориентиры, осталось идти по полоске, чтобы не сбиться с пути.

Еще пара таких снегопадов — и не видно будет щетины на поле, но под снегом она будет всё так же колоться — так что не пробежаться босыми ногами по свежему снегу ранним зимним утром, играя в снежки, кувыркаясь в мягком и белом. Издерешь босые ноги в кровь. Правда, еще через пару снегопадов можно будет и кувыркаться, и босиком бегать. Было бы кому.

Человек, очутившийся утром в поле, не хотел ждать пары снегопадов. Ему нужно было выйти к другим людям.

Поэтому он шел, всё шел и шел вдоль межи, всё шел, шел и шел. Пока путеводная полоска не закончилась.

Человек пытался выдерживать взятое направление. Он постоянно оглядывался и смотрел, чтобы взрыхленная им черная земля располагалась по прямой линии. Так шел.

Потом снегу повалило столько, что черная земля из-под сапог уже не появлялась, оставались просто следы, быстро заметаемые снегом.

Из-за снега в воздухе стало гораздо, гораздо темнее, хотя времени выйти к людям было еще достаточно. Человеку показалось, что он услышал далекий волчий вой.

Хотя нет, пожалуй, даже после этого снегопада уже можно бегать по снегу босиком.

Человек споткнулся обо что-то. Это что-то лежало в снегу и было хорошим утепленным армейским ботинком. Такие ботинки входили в обмундирование американских солдат во время гражданской войны.

Человек побродил вокруг ботинка, расшвыривая снег, но пары не нашел. С сожалением положил ботинок обратно и пошел дальше.

Через двадцать минут нашел еще один, такой же. Схватил его, побежал назад, долго искал, нашел снова первый, сравнил — оба ботинка были левыми. Поставил на землю, пошел дальше.

Скоро опять споткнулся. Посмотрел — а это мертвый человек. Совсем голый. Кто-то тут раньше, видимо, ходил и раздел его, кто-то, у которого обе ноги — правые.

Второго-то мертвеца не было видно. Впрочем, заблудившийся человек его и не искал. Волчий вой раздался ближе.

Человек торопился. По правую руку стояло сооружение непонятного предназначения, похоже, раньше оно было коровником, а может, конюшней или свинарником. Теперь у него обвалилась часть крыши, окна все были выбиты, клочки сена валялись на полу.