Люцина опять не выдержала:

— Позвольте напомнить вам об этом паршивце Менюшко…

— …который мчался по полю, — язвительно добавила Тереса. — Что ты все мешаешь? Кому какое дело до того, что он там когда-то где-то мчался?

Михал Ольшевский пытался сохранять спокойствие:

— Менюшко и в самом деле мог оказаться опасным… Может, нотариус и Влукневский знали об этом? Может, не доверяли ему? Может, торопились спрятать сундук, чтобы тот не узнал? А он подсмотрел? Недаром ведь через столько лет здесь поблизости крутился…

— Теплее, теплее… — одобрительно произнес Марек.

Я вдруг перестала слушать окружающих, мысленно перенесясь в далекое прошлое. Увидела в своем воображении поместье прапрабабушки, которого никогда в жизни не видела. Темная ненастная ночь, двое мужчин с трудом волокут тяжеленный сундук и, кряхтя, водружают его на телегу, запряженную четверкой сильных лошадей. Третий мужчина, прячась в кустах, следит за ними горящими глазами. Двое тихо переговариваются, о чем-то совещаются, кидая время от времени незаметный взгляд на третьего в кустах, потом бросаются в телегу, ударяют по коням и четверка мчится в ночную тьму… Третий тоже не дурак. Отвязывает от дерева своего коня, вскакивает в седло и мчится следом за ними…

— На их месте я бы сделала вид, что прячу клад в подвале дома нотариуса, — вырвалось у меня. — А потом, отделавшись от алчного Менюшко — не торчал бы он со своим конем день и ночь у дома нотариуса! — я бы перевезла сундук в другое место, лучше всего на усадьбу Франтишека Влукневского, а тут быстренько где-нибудь спрятала. Быстренько, чтобы вредный Менюшко не поспел… А если быстренько, то самое простое — в колодец и следы в воду…

Родичи молча внимали мне, как древней пророчице. Возражения были только у Люцины:

— Но вредный Менюшко догадался, — сказала она. — Догадался, что у Влукневского, только места точно не знал. И стал искать следы спрятанного, следов не нашел, принялся искать в наиболее перспективных местах..

— А ведь следов не осталось только в том случае, если сундук действительно спрятали в колодце! — взволнованно воскликнул Михал. — Все остальное не удалось бы быстренько замаскировать.

В кухне Франека наступила вдруг тишина. Все молча переваривали услышанное, глядя большими глазами друг на друга.

Нарушила ее очень довольная мамуля:

— А что я говорила? Конечно же колодец! Колодец наших предков!

Я набросилась на Марека:

— А ты почему молчишь? Голову даю на отсечение — ты что-то знаешь об этом!

— Может, и знаю, — ответил Марек и снова посмотрел на Казика, который совершенно возмутительно игнорировал свои обязанности часового. Парень вздрогнул, вспомнив, что стоит на вахте, исчез из нашего поля зрения и спустя минуту появился — все спокойно!

Марек продолжал:

— Кое-что я узнал от людей, кое-что — из старых записей в костелах. В давние времена многие интересные вещи записывались в костельных книгах. И если не было пожара, из этих книг много чего интересного можно было узнать. А в войну ксендзы и викарии самоотверженно сохраняли старинные книги…

— Я что-то не поняла — он узнал что-нибудь или же нет? — произнесла в пространство Тереса.

— Узнал, и мы заставим его сказать, — заверила я ее.

— А он еще не сказал? — с облегчением произнесла мамуля.

— Еще нет, но скажет! Пусть попробует не сказать!

— Так что же вы узнали? — жадно спросил Михал.

Марек перестал издеваться над нами и принялся рассказывать:

— История очень романтическая… Много, много лет тому назад к костелу подъехала телега, запряженная четверкой загнанных коней. Была глубокая ночь, бушевала буря…

— К здешнему костелу подъехала? — уточнил Франек.

— К здешнему. Из костела вышел заранее предупрежденный ксендз и быстренько освятил груз, находящийся в телеге, после чего лошади умчались в ночь. На телеге прибыли двое. Одним из них был известный ксендзу местный житель Франтишек Влукневский, который за услугу, оказанную ксендзом, пожертвовал на костел двести золотых рублей. Если бы не вышеупомянутые двести рублей, ксендз не сделал бы записи в костельной книге, а мы не узнали бы всех этих подробностей. Во всяком случае, из записи можно сделать вывод: ксендзу пришлось действовать в спешке…