Невольно стали наползать мысли об одиночестве. Бескрайняя морская гладь навевала ощущение ничтожности, которое в положении Ричарда еще и усугублялось личными переживаниями. Теперь, однако, мысли его не принимали негативную форму, но он отчетливо осознавал, что, по большому счету, совсем один в незнакомом ему мире. Теперь эта информация воспринималась им по-другому, он словно бы уже смирился с ней где-то внутри, сам не отдавая себе в этом отчета. Наверное, в какой-то момент человек просто перестает удивляться всему необъяснимому, когда оно окружает его со всех сторон. В конечном итоге, человек может приспособиться к любым условиям, что далеко не всегда можно определить, как положительное качество.

Ричард вздохнул и опустил взгляд на синюю гладь, разрезаемую невысокими волнами. Цвет моря был темный, в глубине сложно было что-то разглядеть, хотя изредка можно было заметить проплывающую близко к поверхности рыбу. Мужчина невольно словил себя на мысли о том, что перевалиться за борт ничего не стоит...

– Любуешься морем, парень?
– пробасил пиратский капитан, незаметно подкравшись к Ричарду.

Музыкант вздрогнул и обернулся, но увидев знакомое лицо сразу расслабился.

– Да, я люблю море, Самондор, - ответил он и снова обратил свой взор на огненную дорожку солнца.

– Признаться, я думал, что тебя будет здорово укачивать, - сказал бородач.
– Но ты меня приятно удивил, сразу видно, что с водой ты знаком не понаслышке. Плавал раньше?

– У моего отца была яхта. Мы с ним часто выходили в море, недалеко, правда.

Капитан довольно хмыкнул.

– Это славное дело, друг мой. Нет ничего прекраснее, чем бороздить водные просторы, уж поверь мне. Я рад, что ты имеешь об этом какое-то представление.

Ричард ничего не ответил, и на какое-то время воцарилась тишина, нарушаемая лишь привычными поскрипываниями корпуса и снастей корабля да мягким плеском волн. Ветер немного усилился, растрепав отросшие за время путешествия русые волосы Ричарда.

– Ты умеешь играть на этой штуке, парень?
– спросил, наконец, Самондор, указывая на музыкальный инструмент, висевший в специальном кожаном чехле за спиной музыканта. Этот инструмент, кадайр, как его называет народ пустыни, Ричард присмотрел себе в Аль-Бакареше, и пожелал в качестве обещанного подарка.

– Когда-то я был музыкантом, капитан, - ответил Ричард, доставая свой кадайр из чехла.
– Там, откуда я родом, используют несколько другие инструменты... но я надеюсь, что смогу разобраться и в этом.

– Тоже дело хорошее, - одобрительно кивнул Самондор.
– Я сам как-то пытался овладеть этим искусством, да вот только слухом не вышел. Все что могу - бренчать похабные портовые песни. Ладно, не буду тебя отвлекать. Если получится - приходи ко мне, я с удовольствием тебя послушаю.

С этими словами капитан доброжелательно хлопнул Ричарда по плечу и пошел прочь. Музыкант улыбнулся и склонился над своим инструментом, желая детальнее его осмотреть. Больше всего кадайр напоминал средневековую лютню, которую не раз видел Ричард, и даже как-то пытался на ней играть. Только гриф был намного шире и короче, что делало инструмент не слишком удобным для рук. Ричард вздохнул, бросил последний взгляд на уже почти погрузившееся в воду солнце и тронул одну из струн.

Спустя некоторое время, когда последние лучи ушедшего светила вспыхнули и погасли окончательно, Ричард спрятал кадайр в чехол и решил, что прогулка вдоль палубы - это то, что нужно его онемевшим конечностям. В целом он был доволен, так как тщательно изучил свойства инструмента, настроил его по-своему и смог добиться более или менее хорошего звучания. Следующий раз Ричард планировал уже начать подбирать что-то из того, что он еще помнил, а может даже сочинить что-то новое, под стать всему этому удивительному его положению.

Дни на корабле протекали не слишком быстро, делать было почти нечего, в основном Ричард возился с кадайром или созерцал море. Изредка он беседовал с капитаном или Зулфой, а с командой вообще не входил ни в какой контакт. Он чувствовал себя чужим, и, пусть никто не проявлял к нему никакой недоброжелательности, но и интереса Ричард не вызывал тоже. Как-то раз, когда музыкант раздумывал, как еще можно было бы перестроить инструмент, его внимание привлекла темная полоска на горизонте. Любопытство взяло верх, и, отложив кадайр, музыкант направился на поиски капитана.

Самондор нашелся в своей каюте, в которой он предавался блаженному ничегонеделанию. Вопрос Ричарда вызвал у него легкую улыбку и, поднявшись со своего места, капитан жестом пригласил музыканта следовать за собой на палубу.

– Это как раз то, что нам нужно, парень, - заявил он, когда Ричард стал рядом.
– Это - Тысяча Островов, наш родной дом.

– Что, их там, правда, тысяча?
– спросил Ричард.

– Откуда я знаю, я, что, считал их что ли?
– добродушно ответил Самондор и негромко рассмеялся.
– Главное не это, а то, что этот архипелаг тянется почти до самой Большой Земли.