Музыкант застыл под этим леденящим кровь взглядом, не в силах пошевелиться. Охотник сделал два коротких взмаха своими ятаганами и медленно двинулся к Ричарду. Оставшиеся в живых пираты спешили убраться с его пути, сразу же поняв, на кого устремлен его взгляд.

Внезапно тишину прервал голос Зулфы.

– Ты должен добраться до Ордена, Ричард! Ты должен!
– сказал он каким-то сдавленным голосом, и, оглянувшись, музыкант увидел гримасу боли на лице старика.

Татуировка, украшавшая его лысину начала светиться изнутри, раскаляться, в воздухе запахло паленым мясом.

– Бе...беги... Найди... орден... Я... задержу его, - с трудом выговорил старик, поднимаясь с земли.

Охотник заметил это движение и развернулся к новой угрозе. Но прежде чем он успел что-то сделать, раздался жуткий крик, в котором уже не осталось ничего человеческого, и Зулфа разом вспыхнул, превратившись в столб гудящего пламени.

– Забирай назад своего слугу, Кай-Залех!
– прогремел его изменившийся голос, - Именем Люминора, Повелителя Огня и Лорда Света, вечного и непримиримого врага твоего господина, я изгоняю тебя, Пес Тьмы туда, откуда ты пришел! Возвращайся во мрак!

Столб пламени пронесся по залу, оставляя за собой след из прожжённых досок пола и обгорелых трупов, не разбирая дороги, превращая в пепел живых, не успевших убраться с его пути, испаряя лужи крови, раскалив сам воздух. Он столкнулся с фигурой Охотника, и тот закричал, жутким, нечеловеческим голосом, охваченный священным негасимым пламенем. Его тело обугливалось еще несколько секунд, а потом лопнуло кровавыми брызгами, тотчас же поглощенными жадным огнем.

Глава восемнадцатая

Замок Юсгансен слабо выделялся на фоне скал. Древние зодчие, возводившие давным-давно это укрепление, не сильно беспокоились о его красоте, зато строили на славу. Армия Траугила Второго уже давно двигалась в видимости гор, но только сейчас отчетливо стал различим сам замок, сливающийся со скалой, из тела которой произрастал. Огромные кованые ворота были заперты, а на стенах в промежутках между зубцами виднелись черные точки - лица бойцов. Было ясно, что о внезапном нападении не может быть и речи, но король был готов к такому повороту событий и, скорее всего, даже не надеялся, что ему удастся взять крепость врасплох.

На безопасном расстоянии был разбит военный лагерь, и началась подготовка осадных машин к предстоящему бою. На плоской равнине, простирающейся до самых горных подошв, были возведены четыре гигантских требушета, следом за ними прикатили большой, окованный железом таран, а потом занялись подготовкой осадных башен, обкладывая готовые уже конструкции сырыми шкурами для защиты от горящих стрел.

Приготовления заняли весь день и большую часть следующего, и все это время зоркие глаза людей на стенах следили за каждым действием разворачивающегося войска. Ворону, как рыцарскому оруженосцу, оставалось только ждать и наблюдать за всем со стороны, а, поскольку сэр Гранд сейчас не нуждался в его услугах, то шаман был целиком и полностью предоставлен самому себе. Ворон бродил среди разбитого осадного лагеря, задумчиво осматривал боевые машины, не путаясь, впрочем, под ногами у их обслуги. Вскоре это занятие ему наскучило, и шаман поднялся на небольшое возвышение, одно из немногих, находившихся на этой на удивление гладкой равнине. Отсюда мужчина окинул взглядом каменистую местность, которой предстояло стать свидетелем осады. Он понимал, что главный бой будет проходить не здесь, а там, за стенами вражеской крепости, которая так удачно или не удачно являла собой единственного привратника на горном пути в Кальтиру.

Ворон бросил еще один задумчивый взгляд на скальный замок, и побрел по направлению к лагерю. Прошлой ночью защитники все-таки решились на отчаянную вылазку. Шаман помнил, как проснулся от отдаленного звона клинков, криков и, вскочив, увидел на некотором расстоянии от основного лагеря какую-то возню и мельтешение факелов. То был расчет дальнего требушета, который отчаянно отбивался от атакующих. Мимо Ворона строем пробежали солдаты, направленные на подмогу товарищам кем-то из командования. Вскоре атака была отбита, а остатки нападавшего отряда, отступили обратно в замок, прикрываемые огнем с его стен. Эта вылазка не нанесла особенно ощутимого урона, однако один из четырех требушетов все же был приведен в негодное состояние, а часть его обслуги убита. Этот инцидент подвиг командование на ускоренное приведение в действие планов осады, и на следующее утро король со своей свитой направился к замку, дабы выдвинуть свои требования или принять капитуляцию, если таковая будет иметь место. Свита сомкнула щиты вокруг Траугила, так что он находился сейчас в относительной безопасности, и, если бы защитникам вздумалось просто расстрелять приближающийся отряд, то, заплатив жизнями своих верных воинов, король мог бы успеть спастись.

– Защитники Юсгансена!
– прокричал Траугил, когда до крепостных стен оставалось совсем немного.
– Я, Траугил Второй, правитель королевства Скальдорн, даю вам единственный шанс выжить и спасти все население крепости - сдаться сейчас. Сложите оружие, откройте ворота замка, и я даю вам честное королевское слово, что вы будете взяты в плен по всем правилам и в соответствии с вашим положением.

– Смотрите-ка, безумный король!
– донесся насмешливый голос с крепостной стены.
– Ты точно спятил, Траугил. Нападаешь без объявления войны, как трусливая крыса, и призываешь нас сдаться, как, безусловно, поступил бы ты на нашем месте. Но там, дальше, наши дома и наши семьи, которые ты, одержимый безумием, идешь жечь и уничтожать. Неужели ты думаешь, что мы просто дадим тебе спокойно пройти, и после этого сможем жить? Сможем смотреть в глаза наших детей? А может, никаких детей вообще не останется? Проваливай, пока цел, и забирай с собой весь этот грязный сброд.

На мгновение воцарилась полная тишина, а затем король, привстав на стременах с исказившимся от ярости лицом, закричал срывающимся голосом:

– Лжецы и трусы! Вы смеете прикрываться вашими детьми, тогда как сами украли моего единственного сына? Я в своем безграничном великодушии дал вам, преступникам, возможность завершить все малой кровью, обойтись с вами, как с людьми чести! Но довольно этих игр! Никакой пощады, никакого снисхождения, за моего сына вы заплатите всем своим грязным потомством!