– Тихо! – прервал его Шевцов. – Слышишь?

Кот прислушался. Какой-то негромкий, но отчетливый скрип. Он посветил в темноту фонариком. Неподалеку, под давно засохшими деревьями сохранилась детская площадка. Песочница, железная горка, какие-то хитроумно закрученные лесенки, перекладины. И качели. Вот они-то и покачивались – тихонько, едва заметно. Это настораживало: с чего бы им качаться? Ветра-то нет. Луч фонаря снова пробежал по скверу. Никого. Качели скрипну ли снова. Сосредоточившись на них, сталкер увидел: качели двигались не от ветра. Вздрагивала сама стойка из сварных металлических труб.

– Чтоб я сдох… – в изумлении пробормотал Кот.

Движение заметно усилилось. Из-под земли доносились какие-то глухие звуки. Вдруг с протяжным скрежетом конструкция накренилась, под качелями вспучилась и тут же провалилась земля. Взвились вверх мелкие комья, и из рыхлой глубины рывками полезла рука со скрюченными жилистыми пальцами. Следом показалась вторая, безуспешно пытавшаяся ухватиться за край образовавшейся ямы. И тут же, в отблеске слабого света стало видно, как рядом из-под земли лезет человеческая фигура – болезненно, с каким-то конвульсивным упорством, будто эта отравленная земля разрождалась своими гнусными отпрысками.

– Только этого не хватало, – хрипло произнес Шевцов, передергивая затвор пистолета. Теперь он держал оружие двумя руками, двигаясь экономно и собранно, что сразу выдавало в нем профессионала. Он не выглядел взволнованным, а уж тем более испуганным. Опасная ситуация словно придала ему энергии, обостряя чувства и проясняя взгляд. Он не спешил стрелять – с завидным хладнокровием он просто оценивал ситуацию.

Земля зашуршала слева, справа. Из-за спины долетел стон, полный тоски и боли. Сталкер быстро, на звук, водил лучом фонаря, прижатого ладонью под цевьем «винтореза». Пятно света выхватило какую-то перекошенную фигуру в бесформенной серой одежде. Та приближалась неровными шагами, и вскоре Кот увидел на груди мертвяка табличку с выцветшим номером. Он еще ничего не понял, но услышал движение справа. Второй мертвяк походил на первого – в такой же серой робе, с неразборчивым номером на груди, только на голове его имелась еще и низко надвинутая бесформенная шапка из того же серого материала. Замерев и вроде бы поначалу отшатнувшись от ударившего в глаза света, он склонил голову набок, набычился – и с низким рычанием бросился на людей. На секунду сталкер опешил от такой резкой перемены в поведении этих «недоживых» тварей. Он просто стоял и смотрел на приближавшегося монстра, словно все это было не наяву, а в сумрачном бреду, позабыв даже про винтовку, которую держал сейчас у бедра.

Два выстрела в голову из «макарова» остановили нападавшего. Его словно выключили: тело замерло, вытянув ноги, руки опали и плетьми повисли вдоль туловища. Он еще не успел повалиться на землю, как бросился в атаку его двойник. На этот раз Кот среагировал вовремя. Оптический прицел был бесполезен в темноте, и сталкеру с непривычки потребовалось три пули, чтобы свалить нападавшего. Две ушли в грудь, не причинив тому ощутимого вреда, лишь чуть замедлив его движение, третья же, увесистая, девятимиллиметровая, вошла аккурат в левый глаз. Что-то чавкнуло, брызнуло, и тело повалилось вбок, качнув обвисшими руками.

Все это время Аким отрешенно наблюдал за происходящим. Он выглядел не столько напуганным, сколько подавленным. Пожалуй, не будь рядом двоих вооруженных спутников, он наверняка стал бы жертвой взбесившихся трупов. То, что те имели своей целью расправу с живыми, Кот уже не сомневался. Не здороваться же они лезли, в самом деле.

Шевцов вышел вперед, присел рядом с добитым мертвяком.

– Уходить отсюда нужно, – сказал он. – Сдается мне, это только начало.

Кот не успел спросить, с чего это у Шевцова такая уверенность. Ответ пришел еще до вопроса – в виде парочки озлобленных мертвецов, что надвигались из темноты, рассыпая с тел слежавшуюся землю. Расстреливая незваных гостей из «винтореза», Кот успел отметить: эти были во все тех же одинаковых робах.

Вскрик за спиной заставил его обернуться. Шевцов лежал на земле, придерживая плечо и шипя от боли. Над ним возвышался неизвестно откуда подкравшийся мертвяк, и этот не был похож на прочих. На нем была не роба, какая-то форма, вроде военной. Давно устаревшего образца, отчего сталкер не сразу въехал, что все это могло значить. Мертвяк застыл над сбитым им человеком, вроде бы не зная, что делать дальше. Голова его медленно повернулась, бездумный взгляд уставился в землю. Кот проследил этот взгляд – там лежал пистолет, выбитый из рук Шевцова. Вскинув «винторез», сталкер нажал на спусковой крючок.

Осечка. Передернул затвор – все, баста. Кончились патроны. Пока он, нервно озираясь, менял магазин, мертвяк неуклюже склонился, чуть присел – и поднял пистолет. Уставился на него, будто вспоминая что-то. По всему было заметно: рефлексы мертвого тела помнят оружие. Привычно, даже как-то обыденно, этот, в форме, поднял пистолет и навел на пытавшегося подняться Шевцова. В его глазах вроде бы даже мелькнуло что-то похожее на эмоции.

Жуткую сцену оборвал выстрел «винтореза». Брызнули кости черепа, тело в форме повалилось лицом вниз. Шевцов, успевший подняться на колени, подполз к упавшему и не без труда вынул оружие из сведенных ледяных пальцев.

– Энкавэдэшник, – оглядывая труп, сказал он. – Капитан, судя по петлицам.

– Какой еще энкавэдэшник? – недоуменно спросил Кот. – Откуда он тут взялся?

– А откуда эти мертвые зэки взялись? – невесело усмехнулся Шевцов. Постучал по земле рукояткой пистолета. – Знаешь, что на этой земле было? Лагерь. Из системы ГУЛага. Точнее, лагерное кладбище. Заключенные – народ страшный. Оттого, наверное, такие злобные – даже после смерти. Не пойму только, как они сохранились до Посещения…