Мог ли Николай II изменить свою судьбу, судьбу своей семьи и России? Предполагал ли, к каким катастрофическим последствиям приведет его отречение? Верен ли он был завету своего прадеда Николая I: «Помни всегда, что Государь, получив от Бога скипетр и меч, не должен никогда убегать от возмущения; если суждено ему умереть, он должен умереть на ступенях трона»? Вопросы без ответов, вот уже столетие витающие в обществе.

Менялись формации, на смену самодержавию пришла сначала «власть народа», а затем «социальное государство», но представления россиян о взаимоотношениях власти и индивидуума остались прежними: мудрому руководителю следует денно и нощно заботиться о каждом. Не зря же большинство наших сограждан, не стесняясь, одобряет деятельность белорусского Батьки, азербайджанского Наследника или казахстанского Папы.

В этом нет ничего удивительного – еще в середине 90-х западный политолог Сэмюэл Хантингтон утверждал: «Конфликт между либеральной демократией и марксизмом-ленинизмом был конфликтом идеологий, которые, невзирая на все различия, хотя бы внешне ставили одни и те же основные цели: свободу, равенство и процветание. Но Россия традиционалистская, авторитарная, националистическая будет стремиться к совершенно иным целям. Западный демократ вполне мог вести интеллектуальный спор с советским марксистом. Но это будет немыслимо с русским традиционалистом. И если русские, перестав быть марксистами, не примут либеральную демократию и начнут вести себя как россияне, а не как западные люди, отношения между Россией и Западом опять могут стать отдаленными и враждебными» [36] .

После того как Горбачев потерял управление страной в конце 80-х, после младореформаторских преступлений 90-х, когда Ельциным и Ко. двигала не экономическая целесообразность, а, по их же собственным признаниям, смертельная боязнь потерять власть, значительная часть нашего общества надеется на приход «сильной руки», эдакого просвещенного монарха, Хозяина, способного вернуть людям пусть призрачный, но порядок и, конечно, уверенность в себе. Не институты являют собой оплот государственности в России, не независимый суд или правоохранительная система, а единоначалие, хотим мы того или нет. Бессмысленно повторять либеральный путь, по которому развитый мир пришел к очередному кризису.

В последние годы целенаправленные, а чаще – неосознанные, но всегда скрепленные ложью действия многих представителей высших кругов России, по большей части состоящих из лизоблюдов и проходимцев, привели к тому, что государство в России стало не арбитром, организатором или координатором, а главным субъектом в экономике. На поле появился игрок, совмещающий функции центрфорварда, судьи, защитника, вратаря и зрителя одновременно. Причем субъект этот функционирует не по образу и подобию классического акционерного общества, как нынче ошибочно представляют многие, а по законам советской командно-административной системы и криминальным понятиям 90-х. Используя партийные и бандитские методы, следуя в колее экстенсивной модели развития, подстраивая под интересы своих формальных и неформальных бенефициаров хозяйственную политику всех экономических субъектов страны.

Максимум, что нынешний псевдогосударственный колосс в состоянии предпринять, – это скоординировать своекорыстные интересы нынешних случайных персонажей с ограниченными материальными возможностями общества. Нужно ли уточнять, что вся эта глиняная конструкция обречена на обрушение при первом же долговременном кризисном ветре?

Послесловие

Российская экономика не нуждается в реставрации монархии. Российская экономика нуждается в восстановлении консервативных начал: в жестком регулировании, контроле и надзоре, в государственной собственности на недра и инфраструктуру, в цивилизованном рынке, в промышленном и потребительском секторе с непременным соблюдением прав и свобод индивидов, в плановом развитии общественной сферы. А еще в освобождении от коррумпированного балласта, как и в прошлом, сдавливающего экономическое дыхание страны. В этом суть нового экономического консерватизма, одного из немногих препятствий, перефразируя Николая Бердяева, на пути зверино-хаотической стихии в нашем национальном хозяйстве, успешность которого можно будет измерить ключевым общественным показателем – ростом численности населения.

Российской экономике крайне необходима выверенная систематизированная концепция национальной экономической политики, теория и методология которой не нуждалась бы в директивном правительственном одобрении. Разработка экономической доктрины должна целиком и полностью находиться в зоне ответственности российских экономистов-исследователей и базироваться как на историческом опыте и особенностях национального менталитета, так и на лучших современных экономических практиках Востока и Запада. Начало этой работе положено в заключительной главе книги, но прежде мы рассмотрим фундаментальные причины и проявления недоверия и лжи в отношениях между властью и обществом.

Перечитывая экономическую классику («те, кто читает книги, всегда будут управлять теми, кто смотрит телевизор или сидит в социальных сетях»), вновь и вновь отмечаешь прозорливость выдающихся мыслителей. Исследователи уделяли немало времени вопросу о власти (Маркс в «Капитале» и вовсе сделал его базисом своей теории), и из их выводов можно составить прогноз на ближайшее по историческим меркам будущее.

Классики под факторами производства понимали землю (природные ресурсы), капитал (средства производства и финансы), а также труд (рабочую силу). В середине прошлого века к этим элементам добавились компетенции (знания, умения, навыки или ЗУН), воплощающиеся в новых продуктовых, социальных и управленческих решениях [37] .

Основоположники экономической науки полагали, что обособленные факторы производства сводятся воедино предпринимательским рвением, в результате чего появляются и распределяются рента, заработная плата, проценты за пользование капиталом и, конечно, прибыль. Однако в XX в., да простят меня сторонники австрийской школы экономической мысли, некогда центральная фигура предпринимателя была смещена с пьедестала институтом корпорации, ключевую роль в котором стали играть обладатели компетенций. Действительно, как-то несолидно сравнивать автомастерскую Генри Форда и современный транснациональный автомобильный концерн.