Ребус начал спускаться по ступеням к двери. Хорек оперся на ограду.

— Хорошая квартирка.

Ребус замер с ключом в скважине. Поднял голову на Хорька:

— Пеняй на себя, если здесь что-то случится.

Когда Ребус, рванув назад, взбежал на верхнюю ступеньку, Хорек уже исчез.

— Есть что-нибудь от вашего брата? — спросил Ребус Кена Смайли на следующее утро, прибыв в контору на Феттс.

— Он звонит не очень часто.

Ребус пытался обратить Смайли в сторонника, которому можно доверять. Других потенциальных союзников он здесь не видел. Блэквуд и Ормистон поочередно кидали в его сторону неприязненные взгляды, из чего он сделал два вывода. Во-первых, им поручено выяснить, что осталось (если осталось) от исходного «Щита и меча». Во-вторых, им известно, кого надо благодарить за это задание.

Ребус, довольный их недовольством, решил, что не станет упоминать о том, что Мэтью Вандерхайд проводит параллельное расследование. С какой стати показывать им, как можно сократить путь, если они-то наверняка отправили бы его бежать всю марафонскую дистанцию!

— Вы навестили подружку Билли Каннингема?

— Да у нее одна забота — не знает, что делать с его мотоциклом.

— И это все?

Смайли пожал плечами:

— Все, если я не захочу купить его разобранную «хонду».

— Осторожнее, Смайли. Как бы вам не подхватить опасную заразу.

— Какую?

— Чувство юмора.

Ребус по пути на Сент-Леонардс потирал челюсть и подбородок, ощущая под пальцами колкость щетины. Он вспомнил, что, когда прикасался к АК-47, ощущение было совсем другое. Он задумался о фанатизме. У Шотландии и своих проблем хватает — зачем ей ввязываться еще и в ирландские? Они похожи на сиамских близнецов, которые отказались от операции по разделению. Только вот одного из близнецов принудительно сочетали браком с Англией, а у другого развилась болезненная страсть к членовредительству. Политики бессильны разрешить их проблему — тут нужен психиатр.

Сезон маршей, сезон протестантской активности закончился до следующего года, хотя отдельные небольшие процессии еще случались. Настал черед международного фестиваля, праздничная пора, когда можно на время забыть о бедах своей маленькой страны. Он снова вспомнил о двух незадачливых артистах, которые надумали устроить шоу в Гар-Би.

Сент-Леонардс, похоже, влился в общее веселье. Они даже пантомиму устроили. Какой-то тип решил взять на себя убийство Билли Каннингема. Его тут же окрестили Враки-из-Баки.

Для того прозвища было две причины. Первая: он — по причине психической неустойчивости — постоянно плел небылицы. Вторая: он заявил, что родом из Баки. Вообще-то, он был всего-навсего местный, эдинбургский бродяга, не лишенный известной изобретательности. Из барных полотенец он сам сшил себе куртку и теперь являл собой ходячую рекламу алкогольной продукции, благодаря которой он еще жил — и из-за которой умирал.

Таких, как он, было пруд пруди, жили себе и жили и менять ничего не хотели, пока кто-нибудь (обычно полиция) не начинал к ним приставать. Их пытались насильно «вернуть в общество» — то бишь в честную нищету, — потому что сердце правительства черствело, а кошелек худел. Некоторые из этих людей развязавшийся шнурок не могли завязать, не разрыдавшись. Какой уж там честный труд.

Сейчас Враки-из-Баки сидел с сержантом Холмсом в комнате для допросов, где его угостили горячим чаем и сигаретами. В конце концов его выставят за дверь, сунув, вероятно, пару фунтов в руку, поскольку на его цветастом одеянии из пивных полотенец карманов не имелось.

Шивон Кларк сидела в комнате оперативного штаба. Ей пудрил мозги инспектор Алистер Флауэр.

Значит, кое-кто забыл о просьбе Ребуса относительно графика дежурств.

— Кого я вижу, — громко сказал Флауэр, увидев Ребуса. — Да ведь это наш человек из ШОБОПа! Молочка принес?

По выражению лица Ребуса было ясно, что шутка прошла мимо него, а потому Флауэр снизошел до объяснений.

— Шотландское общество «За безопасность общественного питания» — то же самое сокращение, что и у Шотландского отдела по борьбе с оргпреступностью.

— А правда, что Шон Коннери начинал молочником, — сказала Шивон Кларк. — Киноактером он стал уже потом.

Ребус улыбнулся ей, по достоинству оценив ее попытку разрядить атмосферу.

Судя по виду Флауэра, у него была заготовлена не одна такая шутка, а потому Ребус пока прикусил язык.

— Они о тебе очень высокого мнения, — без тени юмора сказал он.

Флауэр моргнул:

— Кто?

Ребус чуть шевельнул головой:

— Ну, люди из ОБОПа.

Флауэр уставился на него, потом прищурился:

— Ври, да не завирайся.

Ребус пожал плечами:

— А чего тут завираться? Я серьезно. Тамошние ребята наслышаны о тебе и уже к тебе присматриваются… Говорю, что слышал.

Флауэр переступил с ноги на ногу. Он чуть ли не застеснялся, щечки его зарозовели.