Окрестности Мирамара представляли собой тропический рай, и Франц Фердинанд любил отправляться вместе с семьей в какой-нибудь удаленный уголок на пикник. Но в сельской местности было много итальянских националистов, потенциальных убийц, которые были бы счастливы, как рассказывал один из слуг эрцгерцога, бросить бомбу или выстрелить в незваных Габсбургов. Франц Фердинанд относился к опасностям очень философски. «Это вполне реальная угроза, — говорил он, — но я не буду из-за нее класть свою жизнь под стекло. Наша жизнь всегда в опасности. Мы должны просто верить в Бога».

В конце весны по пути в Вену на гонки они могли ненадолго заехать в Конопишт и отправиться в выходные с друзьями на охоту. У эрцгерцога было много знакомых из разных социальных слоев общества, но мало настоящих друзей. Как Габсбурга практически с рождения его учили, что лучше обходиться без откровенности с близкими знакомыми, которые потом могут использовать его слова ему во вред. Эрцгерцог даже утверждал, что единственными его верными друзьями были Айзенменгер и Яначек. В результате Франц Фердинанд общался в основном с очень небольшим кругом друзей-аристократов, со своим кузеном Альбрехтом Вюртембергским и с кузеном Софии, зная, что он мог на них положиться.

В начале лета Франц Фердинанд приезжал в замок Артштеттен, так близкий ему по воспоминаниям молодости. После смерти своего отца он унаследовал этот средневековый замок на высоком зеленом холме, возвышавшемся над Дунаем и городишком Пёхларн, и превратил его в современный жилой комплекс. Он заменил крышу на четырех угловых башнях, установил ванные комнаты и провел центральное отопление, а также усовершенствовал террасные сады, — все с перспективой на будущее. Эрцгерцог также принял решение, что здесь будет место, где они с Софией будут похоронены.

Это решение возникло в результате случившейся трагедии. Супруги всегда хотели иметь большую семью и в 1908 г. с радостью узнали, что София снова ждет ребенка. Поначалу все шло хорошо, но у Софии это была уже четвертая беременность, ей было сорок лет, и, возможно, были осложнения. 8 ноября у нее начались преждевременные роды, и она родила мертворожденного сына. Она очень сильно ослабела, и врачи посоветовали ей избегать новых беременностей. Ребенок должен был быть похоронен: так как жена Франца Фердинанда и ее дети не считались Габсбургами, они не имели права на традиционное погребение в крипте Капуцинов (Императорский склеп) в Вене как члены императорской семьи. В смерти, как и в жизни, Франц Фердинанд всегда хотел быть вместе с Софией. «Вы можете сказать любому, — как-то заметил он, — что даже смерть не разлучит нас!»

Конопишт был их любимым домом, но он находился в Богемии; Франц Фердинанд хотел быть похороненым после своей смерти на земле Австрии. Поэтому он выбрал Арштеттен местом, где могла бы жить овдовевшая София и где могли быть похоронены члены его семьи. Новый склеп был высечен в скалистом склоне холма под замком, там же была установлена барочная часовня. Теперь здесь могло беспрепятственно покоиться тело их сына, а потом и остальных членов их семьи. Эрцгерцог поручил руководство работой постоянно занятому Яначеку и остался доволен результатом. «Здесь просторно и светло, так, как мне и хотелось, — отзывался он. — Только вход не очень удобен. Слишком много резких поворотов. Когда будут нести гроб, он будет стукать об углы, и я буду переворачиваться в своей могиле!»

Когда София была девочкой, она часто проводила время на бельгийском курорте Бланкенберг: он был не особенно модным, но его не очень высокий социальный статус делал его доступным и приемлемым для ее отца. Эрцгерцог мог бы позволить себе вывозить свою семью и на такие элитные курорты, как Биарриц, Мариенбад, Канны или Довиль, но эти места были переполнены напыщенными аристократами. Бланкенберг в июле, решил он. Это решение было продиктовано и тем, что в этом месте его семья могла отдохнуть, будучи избавленной от пристального внимания, под которым они находились. Жизнь в этом месте была неформальной и непринужденной. Они остановились в туристической гостинице с видом на море и каждое утро ходили на песчаный пляж. Эрцгерцог, как правило, проводил каждый день несколько часов за небольшим письменным столом, установленном на берегу, читая официальные документы и наблюдая, как его жена и дети играли в волнах и строили замки из песка. Но он всегда присоединялся к ним после обеда, сменив свои куртку и брюки на шерстяной купальный костюм, и с удовольствием купался в море. Сестра Софии Генриетта часто посещала их на отдыхе. Они также посещали бельгийскую королевскую семью, двоюродных сестер и братьев эрцгерцога, осматривали музеи и художественные галереи Брюсселя.

Как правило, семья проводила несколько недель в конце весны и в начале осени в Хлумеце, в большом неоклассическом особняке возле Виттингау (ныне Тршебонь) в Южной Богемии. Огромный парк с сонными реками и заболоченными озерами предоставлял отличные условия как для рыбалки, так и для охоты. Поместье досталось ему как часть наследства Эсте, но это создавало определенную проблему. Согласно завещанию герцога Модены оно могло быть передано только Габсбургам. В конце концов Франц Фердинанд вместе со своим племянником Карлом нашли решение. Карл добавлял титул «Эсте» к своему имени и получал основную часть наследства Модены, в обмен на это Макс и Эрнст наследовали соответственно Конопишт и Хлумец.

Сезон охоты в Хлумеце длился с августа по октябрь. Семья эрцгерцога останавливалась в каком-нибудь удаленном охотничьем домике, чтобы Франц Фердинанд мог насладиться охотой. Единственное, что точно знали все о загадочном эрцгерцоге, так это то, что он любил охоту. Его недоброжелатели представляли эту увлеченность как патологическую одержимость. «Так как он не мог стрелять в своих врагов, — утверждала Ребекка Вест, — он находил хоть какое-то облегчение в охоте, но по сути, это было тем же самым… Он любил убивать, убивать и убивать, в отличие от тех охотников прошлого, которые убивали, чтобы обеспечить себя едой… Через эту бойню он выражал свою ненависть, которую испытывал практически ко всему в этом мире». Эта неубедительная ложь стала чуть ли не общепризнанным фактом: Франц Фердинанд — человек, не знающий жалости, приходящий в восторг от убийства тысяч беззащитных животных, чтобы удовлетворить свою жажду крови.