– А твой отец с ними встречался? – поинтересовалась я.

Полли усмехается.

– Да. Он знает Сэма, Гэйба и Пандору с тех времен, когда мы вместе учились в школе. Но, как мне кажется, он не дал им ни шанса проявить себя в своих глазах. Он сразу решил, будто проект никуда не годится, и поставил на этом точку. А причина в том, что отец не верит в меня. Не верит, что у нас это получится.

– А театральный колледж? Ты уже сообщила о своем намерении преподавателям и руководству?

– О нет! Вот им я ничего пока не говорила. Впрочем, я едва ли у них на хорошем счету. У меня состоялась встреча с куратором Тони Бамером. Я, кажется, тебе рассказывала. Поначалу он был со мной мил и исполнен сочувствия. Из-за мамы, разумеется. И я подумала, что уж он-то точно все понимает. Но потом он затянул песню о том, что на моем личном деле уже сделана пометка, придется улучшить посещаемость, а иначе меня выгонят. И тут подворачивается Сэм со своим проектом.

– Да, – киваю я. – Я бы на твоем месте не горячилась. Ты учишься в отличном колледже. Многие убить готовы, лишь бы получить подобную возможность.

Полли закатывает глаза.

– Вот-вот! Пойми, это именно то впечатление, которое такие колледжи хотят на всех производить. Но стоит тебе туда поступить, как ты понимаешь, что это рутина и тебя обучает кучка неудачников. Большинство студентов боятся заявить об этом публично. Плохо, что папа злится на меня. Но если до этого дойдет и я все-таки решусь отправиться в турне с ребятами, он не сможет помешать мне. Ни он, ни Шарлотта, никто. Нельзя же заставить меня продолжать учебу насильно!

– Нельзя, – соглашаюсь я. – Но все же лучше бы тебе не делать поспешных шагов.

– Никакой спешки нет! – возражает Полли. – Сэм сделал свое предложение уже несколько недель назад! Я ко всему подхожу разумно. Взвесила «за» и «против» и только потом… приняла решение.

Я откидываюсь на спинку сиденья и стараюсь выглядеть так, будто обдумываю факты. Владельцу газеты и крупному промышленнику подают их пальто. Актер попивает апельсиновый сок. Женщину, которую я прежде видела в парке, проводят к ее столику, и когда она проходит мимо, из ее сумки выглядывает мордочка пекинеса, восседающего среди груды дамского барахла.

– Мне понятно, почему люди в твоем окружении не в восторге от идеи бросить учебу, – произношу я, когда женщина усаживается на место. – Для всех сейчас наступают трудные времена.

– Неужели ты думаешь, что я это не понимаю? – усмехается Полли. – Ведь именно поэтому я и приняла такое решение. То есть мне учеба стала ненавистна с начала осеннего семестра. Но только когда все произошло, я стала размышлять: какого дьявола мне тратить время в колледже, где я всем недовольна? Жизнь коротка, знаешь ли. Не могу сидеть и дожидаться, что мое будущее само явится ко мне. Я должна идти ему навстречу, искать его.

У меня мелькает мысль, что она, вероятно, начиталась книжек самозваных учителей жизни.

– Полли, я мало о тебе знаю. Мне трудно давать советы. Сама я никогда не оказывалась в подобной ситуации, но твердо убеждена, что отец любит тебя, а сердится сейчас лишь потому, что желает тебе добра.

– Да, наверное, ты права, – вздыхает она, словно желание настоять на своем уже исчезло. – Мне просто жаль, что отец не в состоянии взглянуть на ситуацию с моей точки зрения. Как поступить?

– На твоем месте я бы сейчас ничего не предпринимала. Подожди немного. Дай ему привыкнуть к твоей идее. И что сказала бы в данном случае твоя мама?

Полли воспринимает мой вопрос спокойно. До меня только теперь доходит: она настолько уверена в себе, убеждена в неотразимости собственного обаяния, что всякое любопытство других по отношению к себе считает естественным. Мне трудно даже вообразить, каково это – ощущать себя такой.

– О, мамочка, конечно же, попросила бы меня сделать еще одну попытку прижиться в колледже, – отвечает Полли. – Но потом, убедившись, что мне там действительно плохо, она бы согласилась со мной.

– Твоя мама была слабохарактерной? – удивляюсь я.

– Уговорить ее было легко. Забавная. Чувствительная. Добрая. Лучшая мама на свете!

Полли касается рукава свитера и чуть подтягивает его, так что на запястье становится заметен легкий блеск стекла ее часиков. У меня сразу портится настроение. Официантка убирает использованную посуду с соседнего стола. Полли поднимает палец, подзывая ее, но не для того, чтобы, как я опасалась, попросить счет, а лишь заказывает еще кофе. Я чувствую прилив адреналина. Вот теперь она побеседует со мной по душам!

Я допиваю остывший кофе, а потом задаю важный вопрос, на который хочу получить искренний ответ:

– Так каково же это было? Я имею в виду, вырасти в такой семье, как твоя?

– Я так и знала! Желаешь получить материал для газеты! – восклицает Полли. – Тебе нужно порыться в нашем грязном белье и добыть сенсацию?

– Как я уже сказала, я не из таких журналисток, – мягко напоминаю я.

– А из каких?

– Я обычный редактор. Занимаюсь правкой, вот и все. Делаю незаметную работу, в которой нет ничего увлекательного.