– И все-таки мне тревожно оттого, как быстро у тебя все случилось, – сказала она.

Я наклонилась, чтобы погладить кошку, которая мурлыкала и терлась о мои ноги, а когда распрямилась, то совершенно искренне ответила, что не считаю свое решение поспешным.

– Лоренс кажется очень приятным человеком, – продолжила Эстер, – но… он намного старше тебя.

Это вызвало у меня смех. Всегда забавно, сказала я, слышать подобные слова от тех, кто недавно готов был записать в старухи меня саму.

– Я тоже, знаешь ли, уже не первой молодости, – добавила я.

– Верно, – согласилась Эстер. – Но ведь Лоренс совсем недавно потерял прежнюю жену. И я считаю своим долгом спросить: ты во всем уверена? Тебе этого хочется?

– Это то, что мне нужно.

И хотя сестра не ведала и о половине моих амбициозных планов, я видела, что она мне верит. Эстер снова обняла меня и произнесла:

– В таком случае я могу порадоваться, что ты нашла того, кто умеет сделать тебя счастливой. Ведь не зря в народе ходит поговорка: если ты был удачно женат один раз, то у тебя больше шансов быстро найти себе другую жену.

А потом она спросила, как все восприняли дети Лоренса.

После той злополучной встречи в Бидденбруке мы получаем известия о Полли и Тедди, которые не отвечают на звонки отца, через семейство Азария. Причем Джо взяла вину за случившееся на себя. Когда они с Малкомом приезжали, чтобы рассказать последние новости, она разрыдалась и умоляла простить ее, изведя целую пачку бумажных носовых платков, пока все мы сидели в той самой редко используемой зеленой гостиной, где много месяцев назад я впервые увидела море цветов.

– Я не должна была ничего рассказывать Мириам, – каялась Джо, прижимая очередной платок к глазам. – Злоупотребила вашим доверием, и вот чем все закончилось. Дети так расстроены… Даже не передать, насколько мне жаль, что так получилось. Я очень виновата перед вами.

Но Лоренс был преисполнен великодушия. Что ж, возникают ситуации и похуже, сказал он. А потому не надо горевать. Сейчас ему казалось самым важным попытаться вновь наладить контакты с Тедди и Полли.

– Они оба все еще настолько злы на нас? – спросил он.

Джо промолчала, а Малком признал: да, они очень серьезно настроены.

– Но, как мне кажется, в меньшей степени против Фрэнсис, – добавил он. – По-моему, это добрый знак.

Между строк в его словах читалось, что наибольшую душевную травму Полли и Тедди нанесла связь их отца с Джулией Прайс еще при жизни матери. Именно в этом им виделось самое ужасное, рисовалась долгая история измены и предательства. Позже, оставшись со мной наедине, Лоренс глубоко вздохнул, спрятал лицо в ладонях и назвал все происшедшее жуткой ошибкой.

– Стоило лишь раз поддаться слабости, – сказал он. – Всего один раз, и вот чем все закончилось.

А я подумала о безымянных девчонках, оставшихся в тени огромного призрака, каким он представлял теперь Джулию Прайс, и почувствовала презрение. Причем как к Лоренсу, воображавшему, будто мне ничего о них не известно, так и к Элис, сумевшей установить лишь маленький фрагмент общей картины. И эта мысль наводила меня на необходимость жестких мер. Нужно проявить железный характер, чтобы это никогда больше не повторилось.

Однако, когда мы почти перестали получать новости даже через чету Азария, злиться начал уже сам Лоренс. Постепенно он стал видеть в поведении дочери упрямую и жестокую неспособность к компромиссам, а в отношении к себе сына – самодовольный педантизм, и это раздражало его. Через несколько недель после того, как скандал разразился, я услышала его телефонный разговор с Малкомом и была поражена разгневанным тоном.

– Ты же понимаешь, что они уперлись в своем мнении, – говорил он. – Да, Малком, это сложная ситуация для вас, но давай начистоту: я не знаю, каким образом они смогут изменить свое отношение ко мне.

Он стоял в белой кухне, прижав трубку к уху и глядя в сторону сада. Французские окна были распахнуты настежь. По дому вместе с легким движением воздуха расползался тяжелый, навязчивый и почти наркотический аромат глициний. Я подошла к Лоренсу, обняла сзади, пока он слушал Малкома, барабанил пальцами по оконной раме и издавал короткие возгласы, словно с трудом сдерживался, чтобы не произнести того, о чем говорить не следовало.

– Да, – сказал Лоренс, будто с неохотой соглашаясь с собеседником. – Да, я все понял. Считай, что ты довел до меня свою точку зрения. – Дело кажется мне совершенно безнадежным, – сообщил он мне, положив трубку.