Машина свернула с шоссе в сторону ранчо, и Крипп задался вопросом: почему? Он уже сделал за минувшую неделю немало вещей, не имевших, на его взгляд, никакого смысла, но раз того хотел Фелл — Криппу оставалось лишь подчиниться.

Криппу хотелось, чтобы дела Фелла катились как по маслу. Ему пришлось выплачивать деньги совершенно незнакомым людям в разных суммах — от пятидесяти долларов до нескольких тысяч. Это были собственные деньги Фелла, так что здесь было все в порядке. И Фелл, по его словам, знал этих ребят, так что и тут придраться вроде было не к чему. Затем Крипп организовал так, чтобы люди Пэндера не имели доступа к новым букмекерским книгам, что вели теперь ребята Фелла. У Пэндера не стало ни малейшего шанса проверить, какие ставки заключают букеры Фелла, но это почти ничего не значило, так как людей у Фелла осталось кот наплакал. Затем еще было письмо к некоему Кроссу — главе департамента телефонной компании. Крипп лично вручил ему конверт, доставив на дом поздно ночью.

И насчет Баттонхеда: Фелл не сделал ни одной ставки на эту лошадь, хотя никто и не знал, что он является ее владельцем, но зато Дадли фигурировал во всех списках. Затем Фриттерс. «Позвони этому малому Фриттерсу и скажи ему, что я хочу его видеть», — распорядился Фелл. Еще меньше смысла Криппу виделось в том, чтобы для встречи с Фриттерсом нагрянуть к тому домой спозаранку, чтобы застать его до ухода на работу.

Крипп припарковался у дома, и они пошли к амбару возле загонов.

— Знаешь, что букеры Пэндера в своих машинах оснащены рацией? — спросил Фелл.

— Тем лучше для них, — ответил Крипп.

— Двусторонняя связь, — уточнил Фелл. — Чтобы сообщать о ставках. Уточнять шансы.

— Толково, — отозвался Крипп, и тут Фриттерс, возникнув на пороге своей халупы, произнес:

— Доброе утро!

Внутри весь амбар состоял из панелей управления и контроля, наборных дисков и кнопок. За панелями скрывались электронные лампы коротковолновых передатчиков.

— Ну как, сработало? — поинтересовался Фелл.

— В лучшем виде. Вот уже три дня на длине их волны постоянные помехи.

— Поведайте об этом Криппу! — засмеялся Фелл. — Он думает, что все это ему снится.

— Машины Пэндера работают на назначенной длине волны. Она зарегистрирована и лицензирована, вот каким образом я и нашел ее, — пояснил Фриттерс. — Поэтому и настроил вот эту штуковину. — Он указал на ящик, весь опутанный проводами. — Он глушит волны на их длине, поэтому они даже голоса не могут различить.

— Следовательно, не могут сообщать о ставках и получать сведения о шансах, — добавил Фелл.

Это звучало впечатляюще, но уж больно заумно.

— А как насчет телефонов? — засомневался Крипп. — Они же могут просто-напросто позвонить.

— Точно! Но Пэндер не позаботился об этом. Его дурацкие налеты вывели из строя все оборудование, которое мы имели, а с тем, что у него осталось, никак не управиться с кучей звонков целой толпы букеров.

— Дьявольщина! — вырвалось у Криппа. — Ему бы не следовало громить конторы. Сейчас они ему ой как пригодились бы!

— И он не сможет своевременно получить новое оборудование. По странной причине с подобными заказами сейчас в телефонной компании страшный напряг.

Это могло бы испортить Феллу все то удовольствие, что он сейчас испытывал от подлянки, подстроенной Пэндеру, но Крипп никак не мог не сказать:

— Все, что им надо будет сделать, это вычислить шансы в конце дня и быть готовыми на следующие двадцать четыре часа.

— Ничего другого ему не остается, — согласился Фелл, — только слишком рискованно, когда ставки поступают так быстро. И одно уж точно! Он не сможет это сделать для сегодняшнего третьего забега. Скачки назначены на четыре тридцать, и дневные ставки будут сделаны с учетом вчерашних шансов. С учетом того, что ставки на этот забег сыплются как из рога изобилия, Пэндер с ног собьется, пытаясь выяснить доподлинную картину происходящего.

Крипп возразил:

— Ты заставишь его побегать, но не более того.

— Откуда ты знаешь? — спросил Фелл, но Крипп не хотел отвечать в присутствии Фриттерса и дождался, пока они не пошли вдвоем обратно к машине.

— Поезжай к мотелю! — распорядился Фелл.

— Ты наверняка застанешь Пэндера отнюдь не в панике, — сообщил Крипп, — ибо он намерен сорвать куш на этом забеге, не будучи даже уверенным в шансах, как таковых.

— А ты знаешь, как котируется Баттонхед?

— Баттонхед?

— Мы платим по верхнему пределу: двадцать к одному.

— Я не собираюсь умалять достоинства твоей лошади, Том, но…

— А знаешь, сколько платит Пэндер?

— Могу проверить, — ответил Крипп. — Вот только мне неизвестно, что тебя интересует конкретно.

— Я уже знаю. Двадцать шесть к одному.

— Он, должно быть, спятил, — удивился Крипп. — Ни один букер не платит больше чем…

— Он так не думает. В этом забеге будет пара участниц полумильных скачек, которые никоим образом не могут котироваться наравне с фаворитами. Одна Баттонхед — только Пэндер о ней не знает. Другая — Минди. О Минди он знает. Вот и завышает для себя шансы этой лошади, так как думает, что она принесет ему деньги, и делает сумасшедшие ставки, чтобы отвадить остальных, кто, поставив на нее, может урвать от его куша, если Минди выиграет скачки. И это не слишком бросается в глаза, так как в числе аутсайдеров есть и еще две «темные» лошадки.