Поднял воротник и пошел. Ничего не вышло. Ему снова придется ждать.

Пендлтон сидел в своей черной с золотом комнате. За окнами был серый туман, но Пендлтон не собирался любоваться городом. Огромное оконное стекло было усеяно крупными каплями, которые сливались и быстрыми струйками стекали по гладкой поверхности. На них и смотрел Пендлтон.

Сидение было бесцельным. Пендлтон редко совершал бесцельные поступки.

Турок открыл дверь, и он резко обернулся:

— Что на сей раз?

— Опять телефон, мистер Пендлтон.

— Луизиана?

— Нет, мистер Пендлтон, Альверато.

Он встал. Если не считать складок в углах рта, выглядел таким же собранным, как всегда.

— Еще раз скажи ему, что меня он не интересует.

— Мистер Пендлтон, он хочет знать, интересует ли вас известие о вашей дочери.

Пендлтон не повернулся, только спина его окостенела. Он встал и пошел к телефону, аккуратно обходя мебель.

— Пендлтон слушает, — сказал он в трубку. — Моя дочь у вас?

— Хочешь прийти обсудить дело?

— Разумеется, Альверато. Когда?

— В два у меня. За городом. — И Альверато бросил трубку.

Автомобиль Пендлтона подъехал к загородному дому без трех минут два. За рулем сидел Турок, Пендлтон на заднем сиденье, за темными стеклами, судорожно сжимая сухими руками набалдашник трости. Потайной механизм распахнул большие ворота, автомобиль въехал. Потом ворота опять со щелчком наглухо закрылись.

Большая машина медленно преодолела первый поворот подъездной дорожки, где ее снова остановили, на сей раз широкоплечий парень с автоматом Томпсона. Он встал посреди дороги и поднял руку. Опустив темные стекла, Пендлтон увидел, как слева из зарослей выходят еще двое, двое справа, один сзади. Все с автоматами.

Автомобиль замедлил ход, но явно недостаточно. Один автомат неожиданно выпустил очередь. Машина несколько раз дернулась и резко замерла с разнесенной в клочья передней покрышкой.

Распахнув дверцы, мужчины помахали бледному, ошеломленному Пендлтону, и тот молча, споткнувшись, выбрался из машины. Встал, окруженный автоматами Томпсона, и его бледное лицо потемнело.

— Что за наглость… — хрипло вымолвил он.

— Извините, мистер Пендлтон. Один парень занервничал.

Сказавший это мужчина проводил его до самого дома, нацелив автомат в спину. У дверей их обоих встретил Берди, который провел Пендлтона прямо к Альверато.

Узкий ковер в длинной комнате тянулся мимо пустого камина, библиотечного стола, какой-то урны из тех, что обычно стоят в саду, к массивному письменному столу. За столом сидел Альверато, наблюдая за подходившим к нему Пендлтоном. Второго кресла возле стола не было.

— Привет, Пенди. Что, покрышку проколол?

Пока Альверато смеялся, Пендлтон обрел дар речи. Сначала голос дрожал и срывался, потом зазвучал холодно, как обычно.

— Вы звонили по поводу моей дочери. Вот я здесь…

— Отлично, Пенди, отлично. Хочешь сигару?

— Альверато, перейдем к цели визита. Я терплю ваши идиотские выходки лишь потому…

— Выходки? — Альверато откинулся в кресле с широкой ухмылкой. — Что за выходки, Пенди?

— Сцена из гангстерского боевика на дороге.

Альверато, отсмеявшись, наклонился вперед с угрожающим видом:

— Не очень забавно, да, Пендлтон? Ты немножко струхнул и умерил свой гонор, правда? Старомодные методы, а? Только они работают, верно, Пендлтон?

Губы Пендлтона дернулись, но он сдержался:

— Я по-прежнему предполагаю, что моя дочь у вас. Покончим с играми и поговорим об этом.

— Ладно. — Альверато хлопнул по столу ладонью. — Поговорим. У меня то, что нужно тебе, у тебя то, что нужно мне. Сторгуемся.

— Что у вас, Альверато?

Альверато полез в ящик стола, вытащил несколько фотографий.

— Твоя дочь, — сказал он.

На первом снимке Пэт сидела за столом, хмуро глядя в объектив. На втором спала в постели. На последнем — лежала на диване с газетой в руках.

— Ну, Пендлтон?

— Где она?

— Не будь идиотом.

Пендлтон окаменел:

— Это ничего не доказывает. Снимки могли быть сделаны много месяцев назад.

— Слушай, сморчок, я не такой дурак. Посмотри на газету, потом попробуй поспорить. — Он протянул Пендлтону лупу. — Смотри.