Главным предметом недовольства блюстителей общественной нравственности в Москве послевоенного времени стали молодые модники, получившие прозвище «стиляги». Словечко это было пущено в оборот главным редактором журнала «Крокодил» Юрием Беляевым в 1949 году в фельетоне «Стиляга». Это слово заменило бытовавший в довоенное время термин «пижон». О стилягах пишет современник этого движения драматург Виктор Славкин: «Стиляги первыми бросили вызов суконно прокисшему сталинскому быту, этому незатейливому жизненному стилю, для которого само-то слово «стиль» неприменимо. Но в этом бесцветном жиденьком вареве повседневной жизни и заключался один из секретов прочности нашего государства. Населением в униформе легче руководить, чем людьми в разноцветных пиджаках» (В. Славкин. «Памятник неизвестному стиляге», Москва, 1996, стр. 8).

Сатирики старались доказать нелепость стиля одежды стиляг и утверждали превосходство советской одежды над импортной. Советские поэты-сатирики В. Масс и А. Червинский в стихотворении «Это сделано у нас» («Крокодил», № 7, 1947) писали:

Так, в исторически бесплодной идеологической горячке и завершилось последнее десятилетие сталинского режима, подготовившего страну и царившие в ней моды к новому направлению, возникшему уже в следующее десятилетие и связанному с десталинизацией общества.

Однажды мне пришлось сидеть в жюри конкурса молодых модельеров и дизайнеров одежды «Экзерсис», справлявшего свой десятый сезон. Он проходит традиционно на ВВЦ (бывшая ВДНХ) в Москве в рамках Федеральной ярмарки товаров и оборудования для текстильной и легкой промышленности. Сама ярмарка, очевидно, рассчитанная на профессионалов, яркого впечатления у меня не оставила, а вот конкурс…

Он состоит из нескольких номинаций — молодежная одежда, мужская одежда, деловая женская одежда и маленькое платье. Впрочем, весь объем показов можно было бы разделить условно на коллекции прет-а-порте, более или менее приспособленные к условиям массовой продукции, и вольные фантазии девушек и юношей, не ставивших себе целью коммерциализацию своих шедевров. Членам жюри всего лишь за день предстояло отсмотреть ни много ни мало 69 коллекций.

Начну с позитивного. К началу XXI века в России уже появились молодые дизайнеры, не только пристально следящие за тенденциями современной молодежной моды в мире, но и понимающие, как требования молодежи можно коммерциализировать, то есть воплотить в очень простые по технологии, но экономически выгодные коллекции, вполне заслуживающие и одобрения, и тех призовых мест, которые мы им присудили.

Эта молодая поросль совсем не обязательно «московского розлива» — в конкурсе участвовало очень много дизайнеров с Волги, Урала, Алтая и Северного Кавказа. Естественно, показаться для них в Москве не только престижно и почетно, но и очень перспективно, так как некоторые из победителей получили право стажироваться в московских фирмах прет-а-порте.

Во многих коллекциях было немало здравого смысла, адекватных коммерческих идей, адаптированных к нашему суровому климату. В них видны и зачатки профессионализма, чему нельзя не порадоваться.

Гран-при конкурса вместе с премией в тысячу долларов был вручен очень талантливому дизайнеру из Москвы Руслану Гуменному за коллекцию «Казар», в которой он показал себя творческим скульптором неожиданных и гармоничных пропорций в женской одежде. Одновременно с молодежно-спортивным направлением моды в конкурсе назойливым образом соседствовали тенденции на злобу дня, которые можно условно разбить на три категории, очень интересные с точки зрения социологии.

Первой и самой мощной тенденцией следует назвать, конечно, Восток. Причем Восток не столько японский или китайский, сколько главным образом мусульманский. Молодых дизайнеров России очень волнует тема «одалиски в гареме». Они используют чаще всего ткани с блеском или люрексом, шьют шаровары, юбки-абажуры в манере Поля Пуаре 1913 года, тюрбаны с эгретами, закрывают лицо вуалью и, разумеется, открывают животик. И модели эти, прошедшие бы незамеченными в ночном клубе в Шарм-эль-Шейхе, в Москве выглядят нарочито театрально и старомодно по меньшей мере.

Другая не менее заметная тенденция моды — это трагедия Беслана и война в Чечне. На подиум то и дело выходили «шахидки» в черном с поясами смертниц.

Еще одной очевидной темой современной женской одежды в представлении молодых дизайнеров являются дамы древнейшей профессии, причем всех типов — от дешевых придорожных «шалашевок» до дорогих демимонденок с крупными бриллиантами, в микроскопической юбке и с балетным прошлым. Особенно странно подобные наряды выглядят в номинации «Женская деловая одежда».

Не лучше обстоит дело и с мужскими костюмами, вызывающими настоящую тревогу. Девушки-дизайнеры видят современного русского мужчину начала XXI века кастрированным кукольным существом в юбках и кружевах; его следует посадить в спальне на подушку и любоваться им, словно игрушкой. Тема Верки Сердючки в мужской моде также сильна — меховые шубки и вышитые беретки, даже вуалетки. Да, в России, которая в большинстве состоит из женщин и представляет собой «бабье царство», такое отношение к мужчине явно не повысит и без того низкую деторождаемость.