При длине в сорок метров и почти десятиметровой ширине рядом с флагманскими кораблями галеасы казались меньше. При высоте в десять метров над водой они могли служить и в качестве парусников.

Но вместо треугольных парусов, так характерных для парусных судов, у галеасов паруса были квадратные. И если у большинства кораблей имелось по три главных мачты, на носу у галеаса располагалась четвертая.

Поскольку галеас напоминал помесь парусника с галерой, он не зависел от ветра, в любом случае корабль мог двигаться вперед если не на парусах, то при помощи весел. В отличие от боевых галер тут гребцы находились под палубой корабля, а не наверху.

Так как галеасы стреляли по противнику с расстояния и не вступали в рукопашный бой, как делали маленькие галеры, то и гребцы размещались в отдалении от боевой территории корабля. К тому же под палубой они были защищены от вражеского огня.

Грузные галеасы создавали большее сопротивление воды и ветра по сравнению с миниатюрными галерами, потому маневрировали гораздо тяжелее. Они изначально задумывались как плавучие артбатареи. Орудия, расположенные на трапе, занимали весь полукруг носа корабля. Нос, в свою очередь, состоял из трех уровней. Это позволяло десяти пушкам стрелять с углом досягаемости в двести семьдесят градусов. На правом и левом крылах находилось по четыре пушки, еще от десяти до двенадцати маленьких орудий располагались на кормовом трапе. Оттого подобное судно можно было без преувеличения называть «артбатареей». А учитывая мушкеты, галеасы способны были выдавать по шестьдесят выстрелов одновременно.

Соответственно и число людей на борту увеличивалось по сравнению с более мелкими судами. Так, каждому галеасу требовалось от четырехсот до пятисот человек. Однако население Венеции было крайне немногочисленным, потому не могло идти и речи о применении в битвах так называемых «человеческих волн» — излюбленного метода Османской империи. Для республики мобилизация артиллерии на море оказалась наиболее эффективным и экономичным решением проблемы нехватки ресурсов.

Но в морских сражениях Венеция не могла положиться на одни галеасы. Поскольку турки часто атаковали на маленьких галерах, неповоротливые венецианские суда из-за своей малоподвижности были бы не в силах защититься. Поэтому республика планировала использовать как галеасы, так и «тонкие галеры». В Средиземноморье, где ветры так часто менялись, невозможно надеяться на одни только паруса.

В начале 1570 года на верфи в Венеции ежедневно спускали на воду по одной галере. Поддерживая такой темп на протяжении нескольких месяцев, страна выпустила сто пятьдесят боевых галер, двенадцать галеасов и более тридцати крупных парусных шлюпок. Последние не играли значительной роли в бою, но зато на них доставляли еду и боеприпасы.

В конце XVI века только Венеция производила в таких количествах военные корабли.

Однако победа в войне не достигается исключительно техническим превосходством. В шестнадцатом веке сражения часто выигрывали страны, владевшие обширными территориями, а значит — густонаселенные. В этом плане просторная Османская империя являлась серьезным противником для Венеции. Последняя, по существу, была городом-государством.

В середине февраля 1570 года в Венецию прибыл грек с посланием от турецкого султана. Он остановился у французского посла в Венеции.

Так как здесь у турок не имелось собственного дипломатического корпуса, они часто поручали даже крайне важные дела своим греческим подданным. Последние при необходимости могли говорить и по-турецки.

За неимением дипломатов Турция не нуждалась и в организации своих постоянных посольств. Прибывавшие в Венецию турецкие посланники останавливались в обычных гостиницах. Но совсем недавно Турция и Франция заключили союз, поэтому делегат-грек, уполномоченный Османской империи, теперь гостил в доме у французского дипломата.

Двадцать седьмого февраля в зале сената в Палаццо Дукале греческий подданный султана зачитал послание правителя, после чего попросил ответа. В письме, написанном в агрессивном тоне с первого слова и до последней точки, Турция требовала возвращения Кипра. Неудивительно, что при этом воздух в зале накалился. В итоге двумястами двадцатью голосами против ста девяносто девяти сенат принял решение об отказе требованиям Османской империи.

Тридцатилетнее перемирие с Турцией, установившееся в 1540 году, подходило к концу.

Настроения назревающей войны более всего охватили государственную судоверфь. Временно были мобилизованы дополнительные рабочие, даже женщины. В воздухе стоял грохот от молотков работников, новые паруса ткали с лихорадочной скоростью. На верфи появилось много матросов, судосборщикам вовсю выдавались специальные входные пропуска.

Барбариго посчитал, что будет лучше прекратить брать мальчика с собой на вошедшую в бешеный ритм верфь. Ребенок хоть и очень расстроился, но отнесся к этому с пониманием. Однако встречи с его матерью Агостино прерывать не собирался.

В конце февраля Барбариго неожиданно освободили от занимаемого поста. Его тайно вызвали в Совет Десяти, где поручили новое задание.

Несмотря на свое незатейливое название, Совет обладал огромной властью. Он состоял не из десяти, а из шестнадцати участников — десяти советников, дожа и его шести депутатов.

Дож занимал свой пост пожизненно, а остальные шестнадцать членов Совета назначались на год. Все шестнадцать в разное время избирались из сената. При этом в правительстве Венецианской республики были представлены все возрастные группы: уже пожилой, как правило, дож, шесть его депутатов в возрасте от пятидесяти до шестидесяти, а остальные десять советников чаще были людьми тридцати — сорока лет.